Чумовой рейс. Григорий Славин

ставишь на стол, говоришь «спасибо» и уходишь. Можно, конечно, выпить стакана четыре. Но это добавит не больше четырех минут.

      Он уже сам не понимал, по какой причине хотел задержаться в квартире.

      – Знаете, Кира… Бог с ней, с этой гипертензией. Вы только крепкий мне не заваривайте.

      Чай оказался терпким и горячим. Размешивая ложечкой гущу – она сначала подумала, что он опять шутит, прося положить в чашку пять кусочков сахара, – он слегка расслабился. Ровно настолько, чтобы не выглядеть в этой квартире чересчур чужим.

      – Гриша, вы летчик?

      Гриша перестал растворять сахар.

      – Нет еще. А похож?

      – Ну, эти выражения… Пикировать, барражировать… Летчиком были, скажите правду?

      – Что-то в этом роде, – он облизнул губы и потянулся к прянику. – Был налетчиком, потом стал залетчиком, а сейчас, по всей видимости, – пролетчиком.

      Похлопав ресницами, она откусила большой кусок своего пряника и удивилась, едва ворочая языком:

      – Почему пролетчиком?

      – Да вот только встречу красивую женщину, так сразу возникает потребность спросить дорогу до Москвы. А после этого, сами понимаете… остается только ехать.

      Они вернулись в Москву вместе. А через три месяца поженились.

      И теперь она уехала с каким-то Жидковым, похваставшись тем, что находится на лайнере. Да, у Гриши лайнера не было. Наверное, это все и решило. Но у него на самом деле не было лайнера. И взять было негде. И не на что.

      – Гриша, не гони, понял? – сурово велел Антоныч. – Мне кажется, она просто попросила тебя явиться туда.

      – Чтобы выпить мартини с ее чуваком?

      – Думаю, чтобы забрать ее оттуда, – сказал Слава. – Столько прятаться, столько… маленько искажать действительность…

      – Врать, ты хотел сказать! – крикнул Гриша.

      – Да. А в самый последний момент вдруг сообщить тебе о своем местонахождении. Нелогично, правда? А все нелогичности возникают только в момент прозрения. Или дурмана. Кира задурманила давно. Значит, прозрела.

      «Ганимед», если верить расписанию, располагал ограниченным количеством свободных мест. Все рвались провести Новый год в плавании. Каюты первого класса, «президентские», «прогулочные». Они выкупили одну трехместную.

      – Только не нужно торопиться, – сказал Антоныч. – Здесь охраны больше, чем пассажиров. Что-то не хочется мне купаться в Черном море.

      – И камеры наблюдения на каждом углу, – добавил Гера.

      «Ганимед» отдал концы точно по расписанию. Гриша понемногу успокаивался, и это заставляло его нервничать. Чем больше он успокаивался по одному поводу, тем сильнее волновался по другому. Мысль об измене Киры его оставляла, рулила теперь другая тема – Киру обижают. Зная, насколько огорчен бывает Гриша, когда обижают Киру, и как последствия этой обиды потом приходится улаживать, Антоныч велел Грише не выходить из каюты до позднего вечера.

      Но когда черным стало не только море, но и небо, они отправились в ресторан, чтобы перекусить.

      Институт