Экспонат руками не трогать. Мария Очаковская

тоже предложили встать, представиться, а потом пригласили на киностудию. Там были пробы. Под светом юпитеров ее сфотографировали, предложили пройтись, улыбнуться, произнести несколько простых фраз и… сразу утвердили на роль.

      С тех пор Катькина судьба была решена. К концу школы она уже точно знала, что будет поступать на актерский и, несмотря на чудовищный конкурс, прошла во ВГИК с первого раза. Четыре года студенческой жизни были насыщенными и интересными. Кате нравилось учиться. Ее хвалили, всегда особо выделяя голосовые данные. Зловещего вида старуха, Эра Михайловна Краузе, преподавательница техники речи, студентку Насонову заметила сразу и больше всех мучила.

      – Деточка, лишь пять процентов людей имеют от природы красивый голос, – говорила ей Эра Михайловна, – вы – одна из них. Но такой богатый природный материал требует шлифовки.

      И когда вся группа после пары дружно шла в ближайший пивняк, студентка Насонова сидела в аудитории и подвергалась жесточайшей шлифовке.

      – ТКР, КТР, ДРТ, РДТ – тренируем язык и губы.

      – К-Г, К-Г, К-Г – тренируем мышцы неба.

      – У-у-у-у, теплый выдох, теплый вдох – преодолеваем мышечные зажимы… а еще ловим резонанс, развиваем диапазон.

      Фонетические упражнения, скороговорки, дыхательная гимнастика Стрельниковой – одно время Катьке казалось, что она проделывает все это даже во сне.

      – У вас, деточка, хорошие верхний и средний регистры, но этим никого не удивишь. Писклявых актрис всегда было пруд пруди. Поэтому мы должны поработать над низами. Низкий, богато окрашенный женский голос – о-о-очень большая редкость. Поверьте, деточка, я знаю, о чем говорю.

      На студии Катерину тоже не забывали. За годы учебы во ВГИКе она снялась в нескольких фильмах, удалось поработать даже с мэтрами отечественного кино. А одна из ее картин была даже отмечена на Московском кинофестивале. Главных ролей Кате, правда, не предлагали. То подружка невесты, то наивная до тошноты жертва какого-то пошлейшего бабника, то бессловесная медсестра из районной больницы. Своих героинь Катька не особенно жаловала. Может, потому, что в жизни чувствовала себя полной их противоположностью.

      Меж тем голос ее, казалось, жил какой-то своей, отдельной жизнью. Он развился, сформировался, созрел и зазвучал. Все более и более уверенно, поражая не только своей красотой, но и удивительной пластичностью, универсальностью. Хорошо развитый верхний фальцетный регистр позволял Кате совершенно естественно говорить голосами молоденьких школьниц, низкий грудной, богатый обертонами, делал доступными роли поживших героинь, а после усиленного курса с Эрой Михайловной Катин голос, добравшись до самых верхов и перейдя в так называемый флейтовый регистр, мог с легкостью имитировать лепет, визг и плач маленьких детей.

      Тогда, пожалуй, впервые в Катькиной жизни прозвучали слова «озвучание и дубляж», но она, увы, их не услышала. У нее были съемки, на курсе репетировали шекспировский «Сон