Банановая ловушка. Наталия Кузнецова

пожала плечами.

      Друзья склонились над сундуком и снова зачихали.

      Содержимое сундука Венечку разочаровало, а Лешку заинтересовало.

      Там лежала побитая молью, несмотря на нафталин, старая цигейковая шуба, белые подшитые валенки, несколько совсем новых на вид кружевных рубашек из тонкого, почти прозрачного материала и старые юбки. Лешка потянула на себя одну из рубашек, но она зацепилась кружевами за пуговицу на шубе, затрещала и порвалась. «Значит, если вещи не носить, то они все равно стареют», – подумала она и раскопала в глубине сундука красивое креп-жоржетовое платье с накладными плечами. Его носила Маргарита Павловна в своей молодости, более полувека назад. Лешка однажды видела это платье на блеклой черно-белой фотографии. Тогда ей показалось, что оно черное с белыми цветами, но платье оказалось темно-зеленым, а цветы – розоватыми, с бледно-зелеными листьями. А застегивалась эта красота на мелкие, обшитые тем же материалом пуговички.

      – В этом платье Маргарита Павловна встретила своего Жан-Жака, потому и будет его хранить теперь всю жизнь. И еще она, наверное, думает, что вот это все, – Лешка указала на валенки и шубу, – ей еще пригодится.

      – Наверное. – Венечка снова громко чихнул. Старое платье ему было неинтересно. – Пойдем отсюда. От этого запаха помереть можно. Видно, у нас с тобой просто глюки, а здесь никого нет.

      Лешка двумя пальцами подняла с пола маленький белый шарик нафталина, бросила его в сундук и захлопнула крышку.

      – Видно, что-то где-то заклинило, вот мы и не смогли открыть этот чертов сундук. Пошли доедать салат и смотреть телик.

      Но не успели они сесть за стол, как вновь зазвонил мобильник.

      – Ну и как, все еще трудитесь? – Ромке явно было скучно дома без сестры.

      – Уже нет, – ответила Лешка. – Сейчас допьем чай, посмотрим фильм и ляжем спать. Устали очень.

      – А много еще работы?

      – Не очень. Доделаем все завтра утром и днем вернемся домой. Скажи об этом маме с папой.

      – Ну, я вам скоро еще позвоню, ждите.

      Ромкин голос звучал печально. Лешка поняла почему. Сейчас, когда они с Венечкой прекратили уборку, он бы предпочел быть с ними, а не изображать перед родителями усердие, с каким корпит над ненавистными ему учебниками.

      Они не посмотрели и половину фильма, как ее брат осуществил свое намерение и позвонил снова:

      – А теперь что делаете?

      – Я же тебе говорила, – уменьшив звук телевизора, терпеливо ответила Лешка. – Кино смотрим. Досмотрим и спать ляжем.

      Но Ромка не отлипал. Ему все надо было знать.

      – А как вы решили расположиться? – въедливо продолжал он.

      – Ну, как? Я буду спать в комнате Маргариты Павловны, а Венечка – в кабинете племянника.

      – Но в кабинете племянника только один диван, я помню. А сам он тогда где же будет? Кстати, ты не могла бы передать ему трубку? Хочу сказать ему кое-что.

      Лешка поняла, что, упомянув об Александре Федоровиче, она допустила непоправимую, прямо-таки роковую ошибку.

      – Я