Затишье. Иван Тургенев

Проворно подобрав подол своей амазонки, вбежала она по ступеням и, вскочив на террасу, весело воскликнула:

      – Вот и я!

      – Милости просим! – промолвил Ипатов. – Вот неожиданно-то, вот мило. Позвольте поцеловать вашу ручку…

      – Извольте, – возразила гостья, – только стащите перчатку сами. Я не могу. – И, протянув ему руку, кивнула головой Марье Павловне. – Маша, вообрази, брат не будет сегодня, – сказала она с маленьким вздохом.

      – Я и так вижу, что его нет, – вполголоса отвечала Марья Павловна.

      – Он велел тебе сказать, что занят. Ты не сердись. Здравствуйте, Егор Капитоныч; здравствуйте, Иван Ильич. Здравствуйте, дети… Вася, – прибавила гостья, обратившись к своему казачку, – вели хорошенько проводить Красавчика, слышишь. Маша, дай мне, пожалуйста, булавку, шлейф приколоть… Михаил Николаич, подите-ка сюда.

      Ипатов подошел к ней поближе.

      – Кто это новое лицо? – спросила она его довольно громко.

      – Это сосед, Астахов, Владимир Сергеевич, знаете, чье Сасово. Хотите, я вас с ним познакомлю?

      – Хорошо… после. Ах, какая прекрасная погода, – продолжала она. – Егор Капитоныч, скажите, Матрена Марковна неужели даже в такую погоду ворчит?

      – Матрена Марковна не ворчит ни в какую погоду, сударыня, а она только строга насчет манер…

      – А что делают бирюлевские барышни? Не правда ли, на другой день уже всё им известно…

      И она засмеялась звонким и серебристым смехом.

      – Вы всё изволите смеяться, – возразил Егор Капитоныч. – Впрочем, когда же и смеяться, как не в ваши года.

      – Егор Капитоныч, милый, не сердитесь! Ах, я устала, позвольте сесть…

      Надежда Алексеевна опустилась в кресла и шаловливо надвинула шляпу на самые глаза.

      Ипатов подвел к ней Владимира Сергеича.

      – Позвольте, Надежда Алексеевна, представить вам соседа нашего, господина Астахова, о котором вы, вероятно, много слышали.

      Владимир Сергеич поклонился, а Надежда Алексеевна посмотрела на него из-под околышка своей круглой шляпы.

      – Надежда Алексеевна Веретьева, наша соседка, – продолжал Ипатов, обращаясь к Владимиру Сергеичу. – Живет здесь с братцем своим, Петром Алексеичем, отставным гвардии поручиком. Большая приятельница моей свояченице и вообще к нашему дому благоволит.

      – Целый формулярный список, – промолвила с усмешкой Надежда Алексеевна, по-прежнему поглядывая на Владимира Сергеича из-под шляпы.

      А Владимир Сергеич между тем думал про себя: «Да ведь и эта прехорошенькая». И точно, Надежда Алексеевна была очень милая девица. Тоненькая и стройная, она казалась гораздо моложе, чем была на самом деле. Ей уже минул двадцать седьмой год. Лицо она имела круглое, головку небольшую, пушистые белокурые волосы, острый, почти нахально вздернутый носик и веселые, несколько лукавые глазки. Насмешливость так и светилась в них, так и зажигалась в них искрами. Черты лица ее, чрезвычайно оживленные и подвижные, принимали иногда