Жид. Иван Тургенев

пуговицами и широкими рукавами. Густая черная коса два раза обвивала ее небольшую головку; я сел подле нее и взял ее смуглую, тонкую руку. Она немного противилась, но как будто боялась глядеть на меня и неровно дышала. Я любовался ее восточным профилем – и робко пожимал ее дрожащие, холодные пальцы.

      – Ты умеешь по-русски?

      – Умею… немного.

      – И любишь русских?

      – Да, люблю.

      – Стало быть, ты меня тоже любишь?

      – И вас люблю.

      Я хотел было обнять ее, но она проворно отодвинулась.

      – Нет, нет, пожалуйста, господин, пожалуйста.

      – Ну, так посмотри на меня по крайней мере.

      Она остановила на мне свои черные, пронзительные глаза и тотчас же с улыбкой отвернулась и покраснела.

      Я с жаром поцеловал ее руку. Она посмотрела на меня исподлобья и тихонько засмеялась.

      – Чему ты?

      Она закрыла лицо рукавом и засмеялась пуще прежнего.

      Гиршель появился у входа палатки и погрозил ей. Она замолчала.

      – Пошел вон! – прошептал я ему сквозь зубы. – Ты мне надоел.

      Гиршель не выходил.

      Я достал из чемодана горсть червонцев, сунул их ему в руку и вытолкал его вон.

      – Господин, дай и мне… – проговорила она.

      Я ей кинул несколько червонцев на колени; она подхватила их проворно, как кошка.

      – Ну, теперь я тебя поцелую.

      – Нет, пожалуйста, пожалуйста, – пролепетала она испуганным и умоляющим голосом.

      – Чего ж ты боишься?

      – Боюсь.

      – Да полно…

      – Нет, пожалуйста.

      Она робко посмотрела на меня, нагнула голову немножко набок и сложила руки. Я оставил ее в покое.

      – Если хочешь… вот, – сказала она после некоторого молчанья и поднесла свою руку к моим губам.

      Я не совсем охотно поцеловал ее. Сара опять рассмеялась.

      Кровь меня душила. Я досадовал на себя и не знал, что делать. Однако, подумал я наконец, что я за дурак?

      Я опять оборотился к ней.

      – Сара, послушай, я влюблен в тебя.

      – Я знаю.

      – Знаешь? И не сердишься? И сама меня любишь?

      Сара покачала головой.

      – Нет, отвечай мне как следует.

      – А покажите-ка себя, – сказала она.

      Я нагнулся к ней. Сара положила руки ко мне на плечи, начала разглядывать мое лицо, хмурилась, улыбалась… Я не выдержал и проворно поцеловал ее в щеку. Она вскочила и в один прыжок очутилась у входа палатки.

      – Ну, какая же ты дикарка!

      Она молчала и не трогалась с места.

      – Подойди же ко мне…

      – Нет, господин, прощайте. До другого разу.

      Гиршель опять выставил свою курчавую головку, сказал ей два слова; она нагнулась и ускользнула, как змея.

      Я выбежал из палатки вслед за нею, но не увидел ни ее, ни Гиршеля.