Адмирал Советского флота. Николай Герасимович Кузнецов

батарей и кораблей. Несколько самолетов загорелись и начали падать. Другие торопились сбросить свой груз. У них была задача заблокировать корабли в бухтах Севастополя, не дать им возможности выйти в море. Противнику это не удалось. Мины упали не на фарватер, а на берег. Часть попала в город и взорвалась там, разрушая дома, вызывая пожары и убивая людей.

      Мины спускались на парашютах, и многие жители думали, что это выбрасывается воздушный десант. В темноте принять мины за солдат было немудрено. Невооруженные севастопольцы, женщины и даже дети бросились к месту приземления, чтобы схватить фашистов. Но мины взрывались, и число жертв росло. Однако налет был отбит, и рассвет 22 июня Севастополь встретил во всеоружии, ощетинившись орудиями, которые смотрели в небо и в море.

      В Москве рассвет наступил несколько раньше. В 3 часа было уже все видно. Я прилег на диван, пытаясь представить себе, что происходит на флотах. Глуховатый звонок телефона поднял меня на ноги.

      – Докладывает командующий Черноморским флотом.

      По необычайно взволнованному голосу вице-адмирала Ф.С. Октябрьского уже понимаю – случилось что-то из ряда вон выходящее.

      – На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город…

      Смотрю на часы. 3 часа 15 минут. Вот когда началось… У меня уже нет сомнений – война!

      Сразу снимаю трубку, набираю номер кабинета И.В. Сталина. Отвечает дежурный:

      – Товарища Сталина нет, и где он, мне неизвестно.

      – У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан немедленно передать лично товарищу Сталину, – пытаюсь убедить дежурного.

      – Не могу ничем помочь, – спокойно отвечает он и вешает трубку.

      А я не выпускаю трубку из рук. Звоню маршалу С.К. Тимошенко. Повторяю слово в слово то, что доложил вице-адмирал Октябрьский.

      – Вы меня слышите?

      – Да, слышу.

      В голосе Семена Константиновича не звучит и тени сомнения, он не переспрашивает меня. Возможно, не я первый сообщил ему эту новость. Он мог получить подобные сведения и от командования округов.

      Говорить наркому обороны о положении на флотах, об их готовности сейчас не время. У него хватает своих дел.

      Еще несколько минут не отхожу от телефона, снова по разным номерам звоню И.В. Сталину, пытаюсь добиться личного разговора с ним. Ничего не выходит. Опять звоню дежурному:

      – Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война!

      – Доложу кому следует, – отвечает дежурный.

      Через несколько минут слышу звонок. В трубке звучит недовольный, какой-то раздраженный голос:

      – Вы понимаете, что докладываете? – Это Г.М. Маленков.

      – Понимаю и докладываю со всей ответственностью: началась война.

      Казалось, что тут тратить время на разговоры! Надо действовать немедленно: война уже началась!

      Г. М. Маленков вешает трубку. Он, видимо, не поверил мне.

      Кто-то из Кремля