Поход на гору Сидэ. Елена Чернова

к победам любой ценой, теряя достоинство. Однако жить, уютно устроившись за спинами товарищей, для буси недопустимо.

      Нисимура медленно поднял голову.

      – Сэнсей… Прошу, испытайте меня ещё раз. Позвольте мне доказать… что я не прячусь за спины. Вы разрешите мне в этом году сразиться на фестивале?

      – При одном условии, – учитель неожиданно улыбнулся. – Вы должны к тому времени полностью восстановить силы. Незачем кидаться в новый бой, не залечив до конца раны. Повторюсь, я не хочу потерять вас.

      Лицо самурая просветлело.

      – Благодарю, господин, – он смущённо потупился. – Я постараюсь… стать достойным вашей доброты.

      – Надеюсь, теперь мы поняли друг друга, Нисимура-сан, – в улыбке учителя промелькнула едва заметная горечь. – Поверьте, я никого не считаю расходным материалом. И заглянул к вам всего лишь затем, чтобы проведать. Узнать, как у вас дела и не нужно ли в чём-то помочь.

      – У меня всё в порядке, Хаябуси-сама. Спасибо, что были так терпеливы со мной, – Нисимура неуверенно усмехнулся. – Я глупец, правда?

      – Это весьма типичная глупость, – пожал плечами сэнсей.

      Стоя на вершине Нантайсан, Ферье осматривался. Он порядком устал и замёрз, у него гудели ноги, но в глазах застыло какое-то растерянное удивление.

      – Почему я никогда этого не видел? – пробормотал он.

      Панорама и впрямь впечатляла. Сквозь облака пробивалось солнце, раскинув лучи переливающимся золотистым шатром. Вокруг громоздились горы, подёрнутые прозрачной голубой дымкой. Внизу темнела тёмно-зелёная щётка векового хвойного леса, казавшаяся отсюда мягкой и тёплой, словно шерстяной шарф.

      Совсем рядом на неровной пирамиде из валунов возвышалась крошечная синтоистская часовенка, похожая на маленькую беседку. Совершенно непритязательная, исхлёстанная ветрами, она почему-то выглядела истинным средоточием беспредельной красоты окружающего. На свесах её четырёхскатной крыши лежал снег, образуя причудливые волны. К ней вела довольно крутая каменная лестница, возле которой стояла табличка с иероглифической надписью: «Вершина Нантайсан».

      – Только здесь по-настоящему понимаешь, почему эту гору считают священной, – восхищённо выдохнула Ольга.

      – Да… – протянул необычно притихший француз. – Мари, местные ками не очень обидятся, если я прочитаю здесь католическую молитву?

      – Думаю, не обидятся, – мягко улыбнулась девушка.

      Ферье поставил наземь свой кейс, повернулся лицом к часовне, перекрестился и с запинкой начал читать: «Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum…»

      Ольга молча наблюдала за ним. «Опять я в своем репертуаре, – думала она. – Вытащила человеку душу наружу и имею наглость делать с ней всё что считаю нужным. А ведь он уже не сможет вернуться к прежнему образу жизни».

      Француз внезапно умолк.

      – Забыл, – печально признался он. – Забыл последнюю строчку…

      – Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo, – подсказала россиянка.

      – Amen, – с облегчением заключил Ферье и снова перекрестился. –