Верните вора!. Андрей Белянин

ночевать тем, кто готов уплатить хоть одну таньга за общее место под навесом во дворе. Крепко запирались ворота, выпускали сторожевых псов, тех самых азиатских овчарок, из-за которых и в туалет не выйдешь, терпи до утра. Но ведь самое трогательное, случись что, хотя бы маленький шум или неожиданный вскрик кого-то из правоверных, кому приснился страшный сон, так на ноги сразу встанут все!

      – Что там за байда?

      – Лёва-джан, насколько я понимаю, слугам шейха Хайям-Кара приспичило проверить постоялый двор: а не скрываются ли здесь враги Аллаха? И я даже вроде знаю, кого именно они подразумевают под этим словосочетанием…

      – Линяем?

      – С двумя ослами нам не уйти, – задумчиво поскрёб бороду Насреддин. – В принципе, пока доберутся к нам сюда, мы ещё раз десять успеем удрать, но…

      – И я о том же, – глубокомысленно покивал Оболенский, чтобы хоть что-то сказать.

      Они по-прежнему скрывались на прогретой за день крыше, а внизу, во дворе, уже вовсю суетились люди в чёрном, по крайней мере, с чёрными повязками на чалме или рукавах. Они вежливо, но уверенно расталкивали спящих, переворачивали тюки, лезли во все щели и, ничего не объясняя, искали, искали, искали…

      – Сп…сисите, мня, право…воверные мусульм…не! – На крышу с трудом влез совершеннейше пьяный тип, лысый как пятка, с бегающими глазами и коричневым родимым пятном вполлица.

      – Братан, глянь, какая синявка припёрлась. А говорил, будто бы Аллах запрещает алкоголь…

      – Днём з…щает, а ночью – не видит, – охотно пояснил лысый, вытягивая вслед за собой здоровущий пыльный ковёр. – Эт-ти… шайтан их в… или они шайт…тана, неважно, мне б…без разницы. Помогите правоверному, а?

      – Да, развезло мужика, – с чисто русской смесью сочувствия, зависти и одобрения пробурчал бывший москвич. – Ходжа, чё ты там застрял? Мы ни в чём не виноваты, у них против нас ничего нет, справедливость восторжествует и…

      – Справедливость! – язвительно приподнял палец домулло. – Хорошее слово, но такое редкое, кади наверняка о нём даже не подозревает. Иногда мне кажется, что судьям такие слова просто не знакомы.

      – Или запрещены по занимаемой должности, – поддакнул Лев, втянул мужика вместе с ковром на крышу и рукавом вытер ему слёзы. – Только не реви, гастарбайтер, что случилось-то?

      – Вай мэ, как не плакать? Они заб…берут меня… поругают нехорош…шими словами, а потом отрубят…

      – Голову?

      – Ай, зачем так шутишь?! – ужаснулся пьяница. – Руки м…мне отрубят, я эт…тот вот… потому что украл…

      – Вот это барахло?! – не поверил Лев. – По-моему, хозяин только спасибо сказать должен за то, что ты избавил его от хлама. Им, похоже, даже моль побрезговала.

      – Вах, ты, видно, чужзем…ц в наших краях! Я сам украл! Не пр…просто ковёр… эт… сам очучан-палас!

      – И что это за абракадабра?

      – Лёва-джан, – вдруг резко перебил его Насреддин, – как это ты выражаешься? Захлопни варежку и свали на мусор, ради аллаха! Проведай Рабиновича и… нового осла. Укради что-нибудь, хоть горсть