Утерянные победы. Эрих фон Манштейн

скажет, что я выбирал себе коллег, конечно же, не по этому признаку.

      Наряду с исключительными способностями генштабиста, Тресков был остроумным собеседником, и его всегда охотно принимали в узком кругу у командующего, когда мы коротали долгие вечера. Правда, когда он однажды захотел доставить командующему и нам всем особое удовольствие и распорядился поставить на стол во время завтрака большую миску съедобных улиток, Рундштедт в ответ на его экстравагантность только покачал головой.

      Если тем месяцам в Кобленце суждено было стать «зимой наших смут», то это объясняется прежде всего странным и неясным положением, в котором мы оказались зимой 1939/40 гг. в результате Seltsamer Krieg, или La drole de guerre[85], как ее называли французы. Нам было бы значительно легче, если бы мы точно представляли задачу операции, которую нам предстояло осуществить весной, с тем, чтобы планомерно готовить к ней находящиеся в подчинении штаба группы армий войска. Но, как известно, Гитлер собирался начать наступление поздней осенью 1939 г., а когда выяснилось, что это невозможно, – в течение зимы. Каждый раз, когда его «предсказатели погоды» – метеорологи ВВС – обещали хорошую погоду, он отдавал приказ о выдвижении в районы сосредоточения для наступления. И каждый раз этим предсказателям приходилось признавать свои ошибки, т. к. либо проливные дожди делали местность непроходимой, либо сильный мороз и снегопад ставили под вопрос возможность успешных действий танков и авиации. Итак вновь и вновь то отдавался приказ о наступлении, то трубили отбой, – положение довольно безрадостное как для войск, так и для командиров. При этом довольно ярко проявилось недоверие Гитлера к тем донесениям штабов, что не соответствовали его представлениям. Когда штаб группы армий послал очередное донесение о том, что длительные дожди в настоящее время делают начало наступления невозможным, Гитлер послал к нам своего адъютанта Шмундта с заданием на месте убедиться в состоянии местности. Тут Тресков оказался как раз на месте. Он без всякой жалости таскал целый день своего бывшего товарища по полку, Шмундта, по почти непроходимым дорогам, по размякшим распаханным полям, мокрым лугам и скользким склонам гор, пока тот, совершенно обессилевший, вечером снова не появился в нашем штабе. С тех пор Гитлер отказался от подобного неуместного контроля наших донесений о погоде.

      Естественно, больше всего страдал от этих постоянно меняющихся решений и связанной с этим непродуктивной работы нашего штаба наш командующий, генерал-полковник фон Рундштедт, вообще не отличавшийся особой терпеливостью. Правда, вскоре на наш штаб стал обрушиваться поток бумаг, обычно захлестывающий в спокойной обстановке войска и штабы. Однако в немецкой армии издавна существовала хорошая традиция избавлять старших командиров от всяческих мелочей, этот поток бумаг практически полностью миновал генерал-полковника. Поэтому он каждое утро совершал продолжительную прогулку по набережной Рейна, во время которой я часто его сопровождал.

85

Оба термина – первый с немецкого, второй – французского, означают «Странная война». – Прим. науч. ред.