Подземная тюрьма. Лев Пучков

в лицо и замахивался крепкой узловатой клюкой – и вопросы, как правило, отпадали. Как говорится, молодым везде у нас дорога (фронт, тюрьма, коллектор – далее по списку), старикам везде у нас почет.

      Вручив деду сто рублей, Я-Я неспешно облачились в спецовки и натянули забродники[4]. Прихватив пустые вещмешки, каски с налобниками и рукавицы, привычно дернули крючками литой чугунный люк с литерой «Д», коварно притаившийся в кустах, в пяти метрах от детской площадки, и спустились в колодец дренажного коллектора. Ну и, разумеется, поставили люк на место – хотя изнутри это сделать не так просто, как кажется на первый взгляд. Ребята добросовестные, привыкли все делать обстоятельно, аккуратно и надежно.

      В Политехе их так и звали: Я-Я, поскольку один был Ян Лацис, а другой Яков Петерс, и за три года учебы никто не видел их врозь – разве что при сдаче зачетов, когда воленс-ноленс приходится отвечать по одному. Как это часто бывает с неразлучниками в молодежном коллективе, злые языки поговаривали: «А наши-то “латышские стрелки” – того… гхм-кхм… ну, в общем, мал-мал баловники по популярной части!», но мы-то с вами знаем, что на самом деле ничего такого не было, а просто парни выросли вместе, привыкли друг к другу буквально как братья-близнецы, и чужой город, в котором им пришлось учиться по воле родителей, эту привычку только укрепил.

      Я-Я не были диггерами в общепринятом значении этого слова. Под землю они спускались отнюдь не за романтикой, а исключительно для того, чтобы зарабатывать деньги. Заработок был сравнительно небольшим, но регулярным: благодаря земляку, который служил в полку связи, удалось наладить бесперебойные поставки меди, так что в последние полгода Я-Я к этому заветному колодцу приезжали как на работу: раз в трое суток, к полудню, как правило, за полчаса, чтобы все сделать обстоятельно, аккуратно и не спеша.

      Пройдя немногим более ста метров по бетонному тоннелю, по дну которого лениво струился мутный поток глубиной где-то по щиколотку, Я-Я свернули в короткую – бетонную же – врезку, перелезли через разрушенную кирпичную баррикаду и спрыгнули в старый кирпичный коллектор, сработанный, вполне возможно, еще в дореволюционные времена.

      Врезка современной конструкции приходилась как раз на водосборную камеру, от которой в разных уровнях убегали три ответвления, каждое диаметром не более полутора метров. Камера была неглубокая и в забродниках вполне проходимая: но нашим приятелям при помощи крючьев предстояло вскарабкаться по пологому стоку в верхнее ответвление – и тут их поджидал неприятный сюрприз.

      Обычно здесь тек мутноватый вялый ручеек без явно выраженного запаха. А сегодня этот ручеек был совершенно определенного цвета и источал вполне соответствующий аромат. И если в камере просто благоухало (туда поступали еще два потока, щедро разбавляя всю эту благодать), то собственно из нужного ответвления шибало так, что буквально перехватывало дыхание.

      – О Боже… – Ян спрятал нос в рукавицу, забыв, что она, мягко скажем, не совсем стерильна. –

4

В данном случае: т. н. «Рыбацкий полукомбинезон».