Корсар. Наваждение. Петр Катериничев

Митюха, а ведь я точно по телику видел, будто тебя придавили? И вроде даже до смерти? Или – глюки?

      – Точно. Ошибочка у них вышла.

      – Да? И – надолго? – Палыч склонил голову набок и смотрел на Корсара здраво и трезво.

      – Надеюсь – навсегда.

      – Ну-ну… А что у тебя с глазами?

      – Да… – Корсар замялся, выдумывая объяснение, но Палыч его и не слушал:

      – Анекдот знаешь? Наркоша мчит на мотоцикле, глаза красные, твердит: «Остановит гаишник, спросит: «Чего глаза красные? Обкурился?» – отвечу: «Нет, ветром надуло». Едет и твердит: «Обкурился?» – «Нет, ветром надуло»… Останавливает его гаишник, спрашивает: «Чего глаза красные, ветром надуло?» – «Нет, обкурился!»

      – Смешно, – скривил рот Корсар.

      – Понимаю. Накрыло. И не попустило. Кофе, коньяк, папироску?

      Девушки заинтересованно разглядывали Корсара; та, что у рояля, закончила вариации, встала, подошла, прильнула к Палычу, проворковала:

      – Тима, познакомь с мужчиной…

      – Я не остаюсь. – Корсар отчего-то покраснел вдруг.

      Девица приняла его смущение на свой счет, произнесла:

      – О! Ну надо же! Такие еще бывают, – и, расставив безукоризненные ноги, потянулась всем телом…

      Но покраснел Корсар вовсе не от смущения наготой девушки – кого нынче этим смутишь? Ему вдруг стало отчего-то стыдно врать Палычу – хотя бы оттого, что он абсолютно в эту ложь не поверит. Впрочем, Корсар и правды сказать не мог – оттого, что не знал. Что происходит, почему? И единственное, чего он боялся и там, в кафе, и сейчас, – что его накроет вызванное неведомым снадобьем наваждение и тогда… А что тогда – он и сам не знал. Новый взрыв почти немотивированной агрессии? Или – «жуткая измена»: когда стены станут текучими, гостиная начнет сдвигаться до размеров спичечного коробка, девицы предстанут ведьмами, а Палыч – вурдалаком…

      Корсар тряхнул головой. Только этих мыслей не хватало сейчас «для полного щастя»!

      – Слушай, Палыч, я чего забежал? Я тут дверь захлопнул, ключ – дома оставил. Может, я через твой балкон?

      – Ты точно не траву курил?

      – Нет.

      – Но вид у тебя… Давай, Митюха. Руки у тебя вроде хваткие.

      – Это у тебя, Тима, хваткие, – поправила девушка с сигаретой. – А у молодого человека – сильные.

      – Ты понял, Митюха, какие подруги? С виду – дуры дурами, а завоспитывали, как… кролика!

      – Бывает, – пожал плечами Корсар, двинулся на балкон.

      – Бывает, что и за рупь убивают… А бывает, что и за два – не трогают… – пробурчал ему вослед Тимоня привязавшуюся пословицу.

      Солнце резануло по глазам, едва Корсар вышел на балкон. Он надел очки, перелез ограждение, чуть спустился и завис на пальцах на краю балкона. Вытянувшись во весь рост, дотянулся ногами до узкого декоративного парапета, некоторое время помедлил, чувствуя, как сердце падает куда-то в пустоту, и – отпустил руки. Некоторое время постоял, приникнув