Дочь крови. Энн Бишоп

капля за каплей утекает в основание сосуда. Это определенно было видение. Он не мог изменить его. Однако все его существо разрывалось на части от желания сделать хоть что-то, обернуть чашу своей собственной силой, защитить ее, сохранить.

      Деймон, не удержавшись, потянулся к чаше.

      Она разлетелась на части, едва он успел прикоснуться к гладким бокам, осыпав самодельный алтарь острыми осколками хрусталя.

      Терса подняла то, что осталось от чаши. Слабая дымка по-прежнему кружилась на дне сосуда с неровными, изломанными краями. Большая ее часть была заключена в основании.

      Предсказательница грустно взглянула на Деймона:

      – Внутреннюю паутину можно порвать, не разбив чашу. Можно разбить чашу, не порвав внутреннюю паутину. Они не могут коснуться внутренней паутины, но чаша…

      Деймон облизнул пересохшие губы. Он не мог подавить дрожь.

      – Я знаю, что внутренняя паутина – это еще одно название нашей Сущности, Сердца, которое может открыть или закрыть источники внутренней силы. Но я не знаю, что представляет собой чаша.

      Ее рука дрогнула.

      – Терса – это разбитая чаша.

      Деймон закрыл глаза. Разбитая чаша. Разбитый разум. Она говорит о своем безумии.

      – Дай руку, – велела Терса.

      Потрясенный увиденным, Деймон повиновался беспрекословно, протянув женщине левую руку.

      Терса схватила ее, притянула к себе и полоснула по запястью острыми, изрезанными краями чаши.

      Деймон зажал рану другой рукой и, пораженный, молча уставился на предсказательницу.

      – Чтобы ты никогда не забыл эту ночь, – пояснила Терса дрожащим голосом. – Этот шрам останется навсегда.

      Деймон перевязал рану платком.

      – А почему этот шрам так важен?

      – Я уже сказала. Чтобы ты не забыл. – Женщина обрезала нити спутанной паутины разбитой чашей. Когда порвалась последняя, и сосуд, и сплетенная Терсой сеть исчезли. – Я не знаю, случится ли это наверняка или только может произойти. Многие нити в этой паутине остались для меня невидимыми. Пусть Тьма наделит тебя храбростью, если она тебе понадобится – когда она тебе понадобится.

      – Храбростью сделать что?

      Но женщина уже шла прочь.

      – Терса!

      Та обернулась, посмотрела на Деймона, произнесла три слова и исчезла.

      У Деймона подогнулись колени. Он повалился на землю, хватая ртом воздух и содрогаясь от страха, тисками сжавшего внутренности.

      Каким образом одно связано с другим? Никак. Никак! Он ведь будет там – надежная опора, защитник…

      Но где именно?

      Деймон заставил себя дышать ровно и спокойно. Это главный вопрос. Где.

      Уж точно не при дворе Марис.

      Деймон вернулся в дом только поздним утром, измученный и грязный. Запястье болело, немилосердно гудела голова. Он едва добрался до террасы, когда дочь Марис, Марисса, выбежала из зимнего сада и встала перед ним, уперев руки в бока и уставившись на мужчину взглядом, выражавшим нечто среднее между