с выти по лошади (или за подводу по 4 гривны); поправлять монастырский двор и гумна и ставить новые хоромы взамен обветшавших; барщинная работа начинается от восхода солнца, как десятский весть подаст; за неявку на работу платится заповеди 2 деньги (Ак. Ар. Эк. I, № 258). В рядных записях конца XVI в. уже обыкновенно пишется: «Всякий оброк хлебной платити сполна, и изделие нам монастырское делати, как и прочие крестьяне». – Монастыри в этом отношении должны были опередить светских владельцев, которые долго не жили в своих вотчинах и не могли иметь больших собственных хозяйств. С XVI в. барщина распространяется повсюду. – з) Самое решительное влияние на судьбу крестьян обнаруживают условия о
подмоге или
ссуде[50]: крестьянин, сверх всего изложенного, обыкновенно берет у землевладельца при поступлении ссуду деньгами или вещами, без которых не может начать обработки (например, без скота, без орудий). Величина ссуды могла быть различной: 2 руб., 5 руб. и выше; крестьянин обязан был возвратить ее при выходе. Такая ссуда называлась «серебро», а крестьяне, получавшие ее, «серебрениками». Для такого крестьянина выход становится невозможным фактически, ибо, при изложенных условиях аренды, капитализация излишка для уплаты ссуды невозможна. Выход мог быть осуществлен только тогда, когда новый владелец, к которому переходит крестьянин, уплачивает за него прежнему; в таком именно виде акты уже с XV в. и упоминают о переходе крестьян; не крестьяне «отказываются», а их
«отказывают» новые их владельцы: «И вы б, – пишет Белозерский князь Михаил Андреевич в 1450 г., – серебреников, и половников, и свободных людей (Кирилло-Белозерского монастыря) не о Юрьеве дни не отказывали, а отказывали серебреника и половника о Юрьеве дни, да и серебро заплатит» (Ак. Арх. Эк. I, № 48). Крестьянин, фактически не могший воспользоваться правом перехода долгое время, становился «истаринным» и терял это право навсегда. К XVII в. такой разряд крестьян, фактически прикрепленных, сделался самым многочисленным; к нему приравнялось положение и всех прочих крестьян. Что в XVI, XV вв. (предположительно и гораздо ранее: см. выше с. 165) было немало прикрепленных крестьян, в этом ныне уже не может быть никакого сомнения; приведем один пример: в писцовой книге Тверских земель 1580 г. значится 2217 человек населения; случаев перехода крестьян указано 305; но из этих 305 случаев «только в 53 крестьяне вышли законно, в 188 –
вывезены законно и незаконно, в 22 –
выбежали, в 16 –
сбегли безвестно, в 11 – сошли безвестно» (Дьяконов. «Очерки из истории сельского населения». С. 26). Если взять отношение числа 53 не к 2217, а только к 305, то и тогда оказывается, что правом перехода в 80-х годах XVI в. пользуется лишь 1/6 часть крестьян, населения. Существует немало актов, свидетельствующих о праве иска о возвращении беглых крестьян (см., например, акты 1577, 1587 и 1592 гг., приводимые проф. Дьяконовым на с. 25–27).
Далеко не так ясно разрешается вопрос об основаниях прикрепления. Одни (проф. Ключевский, отчасти проф. Дьяконов и др.) видят эти основания непосредственно в крестьянской