Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2. Григорий Аветович Джаншиев

правый, милостивый, равный для всех подданных наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем всех и каждого, от высшего до низшего».

      Памятные слова, заслуживающие того, чтобы их заучивала молодежь наизусть, подобно тому, как в Риме заучивались carmina XII таблиц!!

      Указ заканчивался в следующих выражениях: «Призывая благословение Всевышнего на успех этого великого дела, Мы радостно выражаем надежду, что намерения Наши осуществятся при ревностном содействии Наших верноподданных, как каждого отдельно в кругу личной его деятельности, так и в совокупном составе обществ, сословий и земства, ныне, по воле Нашей, на новых началах образуемого…»

      Таково было происхождение этого великого законодательного акта, «истекавшего, как верно замечено его авторами, не от произвола, а от начал истины и справедливости в той степени, в какой они выработаны наукою и опытом»[24], акта, который, по меткому замечанию В. П. Безобразова, «есть законодательный и вместе с тем умственный памятник, долженствующий служить в отдаленном потомстве величайшею честью нашего времени»[25]. И что тут нет национального самообольщения, тому лучшее доказательство – отзывы иностранцев. Так Лероа-Болье, отдавая полную справедливость трудам деятелей судебной реформы, умело заимствовавших все лучшее из иностранных законодательств, поясняет и причину сравнительно большого успеха судебной реформы, причем развивает те же мысли, которые в 1860 году высказывал М. Н. Катков о необходимости радикальной реформы судов (см. выше § 1). «Если, – говорит г. Лероа-Болье, – судебная реформа была задумана и осуществлена шире, чем другие реформы Александра II, то это объясняется тем обстоятельством, что она имеет основанием не эмпирические данные и минутные соображения, а общие идеи, усвоенные всеми новыми нациями, и практику наиболее цивилизованных государств»[26].

      Спустя несколько лет по введении в действие Судебных Уставов, в 1870 году проф. канонического права Московского университета Н. К. Соколов так определял громадное культурное значение судебной реформы 1864 г. «Суд, основанный на твердых началах, – писал он, – независимый от внешних и случайных влияний и пользующийся общественным доверием, есть, без всякого сомнения, одно из величайших благодеяний, какое только может доставить государство своему гражданину. Не говорим здесь о внешних преимуществах, о практической пользе, которую может доставить правильно устроенный суд, обеспечивая гражданина в справедливом пользовании всеми его правами и предоставляя все средства к ограждению и восстановлению их – эта сторона очевидна для всякого, но она еще не самая важная. Важнее, по нашему мнению, то нравственно-воспитательное влияние, какое оказывает такой суд на общество. Он воспитывает как власть, представляющую

24

См. предисловие к Судебн. Устав, изд. Госуд. Канцелярии 1886. С. III.

25

«Русск. Вестн.», 1866. № ю.

26

«L’empire des Tzars», II, 291.