Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2. Григорий Аветович Джаншиев

/epigraph>

      …И на обломках произвола

      Царит теперь закон!

Ф. Кони (1866)

      Глава восьмая

      Судебные уставы императора Александра II[1]

      (Справка к 30-летию)

      Пред нами вместо объемистого научного материала лежит небольшая книга нашего положительного законодательства – Судебные Уставы. Скажем себе, и мы не ошибемся, с нас довольно этой книги, малой по объему, великой по содержанию. Начала, в ней приведенные и признанные всем человечеством, так высоки и чисты, влияния и последствия их так благодетельны для русской жизни, что дальше их нам незачем и некуда идти.

Проф. М. Н. Муравьев (1875 г.)

      Судебные Уставы даровали России итог того, до чего в течение целых столетий додумалось человечество в области правосудия.

Из Сибир. речи министра юстиции Н. В. Муравьева (1897 г.)

      I

      Нынче в моде негодовать и поднимать на смех радикализм судебной реформы. Когда и почему, однако, получила она радикальный или рациональный характер, составляющий ее главную силу и преимущество, сравнительно с другими реформами?

      Ходячее мнение, пущенное в ход ретроградною печатью с реакционной эпохи Толстого, привыкло представлять дело в таком виде: до 1861 г., т. е. пока дело судебного преобразования находилось в надежных руках мудрого юриста николаевской эпохи гр. Д. Н. Блудова, все шло как по маслу. Предполагалось без «радикальной» ломки, без теоретических увлечений произвести преобразование, которое должно было внести некоторое усовершенствование в наше старое судопроизводство. С передачею же в 1862 г. руководства судебной реформою государственному секретарю, новообращенному либералу В. П. Буткову, и его главному помощнику С. И. Зарудному, либералу pur sang, происходит разительная перемена: являются новые люди (в том числе Н. А. Буцковский, Д. А. Ровинский, Н.И.Стояновский, К.П.Победоносцев), приглашенные по Высочайшему повелению в Государственную Канцелярию, и сразу все меняется. Все старые работы гр. Блудова отбрасываются в сторону, и новые реформаторы, не заботясь ни о «традициях» прошлого, ни об условиях среды, с изумительным легкомыслием сочиняют проекты из своей головы или, того хуже, «списывают» с иностранных кодексов или учебников законы, идущие вразрез с коренным строем русской жизни.

      Словом, выходит так, что Судебные Уставы как бы в одно мгновение вышли из головы молодых юристов государственной канцелярии, как Минерва из головы Юпитера, но не во всеоружии зрелой мудрости, как это дивное создание великого олимпийца, а как недоношенный плод ребяческого недомыслия и политического легкомыслия. Такова ходячая версия о возникновении Судебных Уставов, настойчиво повторяемая в последнее время не только в летучих заметках реакционной прессы, но и в более обстоятельных журнальных статьях и даже в специальных монографиях.

      Такого взгляда держался и запевало этой прессы, покойный Виктор Фукс, напечатавший в восьмидесятых годах длинный ряд статей о судебной реформе. По изложению автора оказывается, что до 1862–1864 гг. дело судебной реформы совершало свое покойное и стройное течение, направляемое таким опытным и сведущим кормчим, как высокопочитаемый им бывший начальник II отделения Е. И. В. канцелярии граф Д. Н. Блудов. На меже 1861–1862 гг. появились невесть откуда вандалы-либералы, и наступил конец «историко-органическому» направлению. Словно исступленные, набросились они «в детской резвости» на прекрасное создание гр. Блудова, на проекты II отделения, и, только переломав и исковеркав их во имя радикальной доктрины, они успокоились. «Эти осторожные и практичные проекты II отделения, – сетует Фукс, – были сданы в архив и были заменены в 1861–1864 гг. по инициативе теоретиков судебной реформы комбинациею, которая по своей политической тенденциозности, а еще более по своему сантиментальному оптимизму, не представляла никаких задатков для правильного органического развития. Не коренясь в исторической почве, не соответствуя практическим условиям современной действительности, – продолжает автор, – эта комбинация представляла собою не усовершенствование наших прежних форм и органов, но нечто совершенно новое, извращавшее в конец законы (!) нашего исторического развития».

      Итак, главная вина авторов судебного законодательства 1864 г., заключается в том, что они вопреки практическим, т. е. мудрым предначертаниям гр. Блудова вместо «усовершенствования старых форм» и сохранения старой «исторической почвы», увлекшись радикальной доктриной, легкомысленно внесли в нашу жизнь нечто совершенно новое и чуждое ей.

      Такое тяжкое и по нынешним временам небезопасное обвинение отличается, однако, более страстностью, чем точностью, более предубежденностью, чем основательностью. Источник такого ходячего воззрения лежит в одном почти невероятном по своей грубости недоразумении, а именно в незнакомстве с подлинными документами судебной реформы, которое вводит в заблуждение даже людей, по-видимому, стремящихся отнестись к ней беспристрастно. Оно заслуживает того, чтобы на нем остановиться.

      Вот где кроется если не источник, то

1

Более подробные сведения о судебной реформе и последних новеллах см. в книге моей «Основы судебной реформы». М., 1891. См. также предисловие к 5-му изданию этой книги.