В тумане. Леонид Андреев

и печальной любовью, и она не знала об этой любви и никогда не могла разделить ее. И ему хотелось быть одному и возле Кати, чтобы глубже почувствовать ее далекую прелесть и всю глубину своего горя и одиночества. И он лежал в кустах, на земле, чужой всем людям и посторонний для жизни, которая со всею своею красотою, песнями и радостью проходила мимо него, – проходила в эту июльскую темную ночь.

      Он долго лежал, и тьма стала гуще и чернее, когда далеко впереди послышались голоса, смех, хрустение сучков под ногами, и ясно стало, что идет много молодого и веселого народа. И все это надвигалось толпою веселых звуков и стало совсем близко.

      – Ох, батюшки! – говорила Катя Реймер густым и звучным контральто. – Да тут голову расшибешь. Тинов, светите!

      Из тьмы пропищал странный и смешной голос полишинеля:

      – Спички потерял, Катерина Эдуардовна!

      Среди смеха прозвучал другой голос, молодой и сдержанный бас:

      – Позвольте, Катерина Эдуардовна, я посвечу!

      Катя Реймер ответила, и голос ее был серьезный и изменившийся:

      – Пожалуйста, Николай Петрович!

      Спичка сверкнула и секунду горела ярким, белым светом, выделяя из мрака только державшую ее руку, как будто последняя висела в воздухе. Потом стало еще темнее, и все со смехом и шутками двинулись вперед.