Истоки постмодерна. Перри Андерсон

последний день января 1949 г. после бескровной осады войска коммунистов вступили в Пекин, завершив освобождение северо-восточного Китая. Почти одновременно Олсон начал работу над поэмой, задуманной как ответ на шедевр модернизма, «Бесплодную землю» Элиота, – Anti-Wasteland, по его собственным словам[14]. Первая версия была закончена еще до того, как НОАК пересекла Янцзы. Поэма была завершена летом в Блэк-Маунтине. Шанхай пал, но Гоминьдан все еще контролировал Гуанчжоу и Чонгкинг; народная республика еще не была провозглашена. «Зимородки» с их потрясающим началом

      Что не меняется/так это воля к измененью

      располагают китайскую Революцию под знаком не нового, но старого. Поэма начинается с легенды о торговле бело-зеленым опереньем зимородков, которую вел храм Ангкор Ват, а также с загадки дельфийского камня Плутарха вперемежку со словами Мао из отчетного доклада ЦК КПК – время и пространство здесь находятся в контрапунктном равновесии:

      Я думал о Е на камне, и о том, что Мао сказал:

      «La lumiere»,

                                но зимородок,

      «De l’aurore»,

                                но зимородок на запад летел.

      «Est devant nous!»

                                Цвет груди впитал

                                Жар закатного солнца![15]

      Лирическое слияние кратко: орнитология изгоняет мистику атрибутов «Четырех квартетов».

      Легенды суть

      Лишь только легенды. Безжизненный, прозябающий в клетке

                                                                                  зимородок

      Не отведет ныне молнию, он отнюдь не примета животворного

                                                                                          ветра.

      И, гнездясь, не уймет

      На семь дней наступление вод в приход нового года.

      Далеко от воды, в глубоких норах, вырытых в берегу, стремящаяся на запад птица создает нечистое гнездо из останков своей добычи. То, что является воздушным и радужным, вскармливается в грязи и темноте.

      В этих отбросах

      (По мере своего накопления они образуют чашеподобные

      формы)

      Птенцы пробиваются к свету.

      И по мере их роста, кормления

      Это гнездо из истлевающей рыбы и экскрементов

      Становится зловонной, илистой массой. Мао делает вывод:

      Nous devons,

      Nous lever

      Et agir![16]

      Поэма, однако, упорно продолжает:

      Свет с востока. Да. И мы должны подняться и действовать.

      Однако

      На западе, вопреки явным сумеркам (всепокрывающая

      белизна), если взглянешь,

      Если вынести сможешь, если сможешь достаточно долго,

      Сколько нужно ему,

      Моему вожатому глядеть в желтизну неисчерпаемой розы

      Так

14

Заметки в манускрипте Олсона свидетельствуют о том, что его поэма была направлена против поэмы Элиота. См. магистерскую работу Баттервика: Butterwick G. Charles Olson’s «The Kingfishers» and the Poetics of Change // American Poetry, VI. 1989. № 2. Winter. P. 56–57.

15

Здесь и далее стихи Ч. Олсона даются в переводе Арк. Драгомощенко (НЛО, 2010, № 105).

16

[Последние строки означают: «Мы должны встать и действовать!»] Призыв Мао составляет последние слова его отчетного доклада съезду ЦК КПК, проходившего 25–28 декабря в Янцзягоу, Шэньси. См: The Present Situation and Our Tasks. Selected Works. Vol. 4. Beijing, 1969. P. 173. Олсон цитирует речь Мао по французскому переводу, который он получил от Жана Рибо.