Бывший горожанин в деревне. Лучшие рецепты для загородной жизни. Андрей Кашкаров

развален, но вся его территория со складами и корпусами теперь под контролем предпринимателя по прозвищу «Гоголь», которому до своих же деревенских и дела нет. Восстанавливать производство не спешат, а помещения используют как склады под завозное пиво.

      А между тем

      По микробиологическим показателям (наличие микроорганизмов) в продукте масло сливочное «Вологодское» имеет превышение безопасного (нормируемого) уровня в 10 раз (опасность!). Содержит немолочные (растительные) жиры, поэтому не может считаться маслом сливочным. По жирно-кислотному составу не соответствует информации, заявленной на упаковке (72,5 % вместо 82,5 %). Обладает неоднородным цветом (желтизна).

      По сообщению http://www.jv.ru/blog/entry/10278utm_source=untargeted&utm_medium=

      module&utm_content=461103&utm_campaign=adlabs

Что оставляет равнодушным деревенского избирателя?

      Популизм. Когда мы хвалим, а хвалим мы редко, мы не говорим: «он умен», или он «безукоризненно честен», или «он умеет работать». Мы с удовольствием отмечаем: «он умеет говорить», «он хороший оратор». Этим сказано все.

      А «хороший оратор» в наших устах означает, что такой-то может говорить по нескольку часов и срывать бурю аплодисментов. Я часто слышал великолепные речи, смысл которых, каюсь, ускользал от меня с учетом многолетнего пагубного попустительства (как будто бы проблема появилась вчера): «…душа болит за Россию», «…перестать кошмарить малый бизнес».

      Оратор «плакал» и слушатели «рыдали». Но отчего он плакал, и почему мы рыдали – никто из нас по совести не сумеет сказать. Будем верить, если уж не можем надеяться. И не уместно ли на этот раз сказать: «Господи, помоги моему неверию?»

      Последнее – по порядку, но не по смыслу

      Я странен, а не странен кто ж?

Принц датский Гамлет

      Селянин скорее доверится какому-нибудь местному пьянице, чем «высокопросвещенному» гостю из Москвы или Петербурга.

      Никакие партии при всей их кажущейся силе не властны распоряжаться сотнями и тысячами душ, без хотя бы пассивного, хотя бы молчаливого согласия народа.

      Если бы селяне ощущали «пришельца», как любимого сына своего, имел бы последний столь не завидный результат выборов?

Взгляд на вещи и речи местного

      Приезжие, на взгляд и по разговорам меж селянами, – «царство теней», насквозь проникнуты гордыней, а не смирением. Об этом говорил Ефрем Сирин «Дух праздности, унынья, любоначалья не даждь ми».

      Мне же говорили: «ты счастлив, потому что ты с ними только воюешь, но не живешь, а мы – живем…» и «…чтобы правильно общаться, надо уважать людей, и ко встречам с ними нужно готовиться».

      Внимание, важно!

      Я убедился в ненужности и даже пагубности активных нововведений («огорожанивания» деревни) не из обмена мнениями в Москве и Петербурге, а прожив в вологодской деревне и услышав подлинный глас народа. Народ этот не хочет никаких «иностранцев», беженцев и пришлых, как не хочет он и своих новых помещиков. Всем им народ противопоставляет упорное, глухое, твердое, как зеленый дуб, «домашнее»