Свет истины. Игорь Недозор

храмы, пираты устроили из них тюрьмы, загоняя туда несчастных, угодивших к ним в руки. Те, кто остался на свободе, трясясь от страха, прятались по домам или делали робкие попытки уйти в джунгли.

      Разграбление города продолжалось весь вечер и ночь. Золото и серебро в слитках и монете, красное и черное дерево, восточные ткани, кораллы и церковная утварь...

      Всю ночь в приемный зал пронунсии захватчики сносили и носили все новую добычу. Золотые слитки они сваливали на полу, точно поленья. Драгоценные камни, как груды орехов, расположились на огромном столе, за которым в дни праздников веселились благородные доны. Украшения, иные со следами крови, наполняли большую корзину, и принимавший их баталер «Сына Смерти» Седрик Сарторис хрипло вопил:

      – Акула вас дери! Сколько говорить – с отрубленными пальцами не таскать, снимите сперва!

      Йунус сидел в резном кресле, а перед ним угрюмый полуголый чернокожий разложил на резном губернаторском столе инструмент, принесенный из городской тюрьмы.

      А к нему, как грешников на суд к Эллу, пираты подтаскивали пленников.

      – Где золото?! Молчишь? На колени, червяк! Кагуно, отрежь-ка ему левое ухо…

      – Нет, нет, смилуйтесь! Смилуйтесь! Я покажу! Клянусь! А-а-а!! Клянуш, што вшо шкажу! Оно ф колодце на жаднем дворе…

      – Следующий! Нос отрезать?

      – Нет, не надо, я все покажу…

      И даже хуже, чем яростная гримаса палача или блеск инструментов, лишал воли пленников взор старого корсара – по-восточному спокойный, равнодушный и... беспощадный. Как у мясника, собирающегося резать визжащую свинью…

      И так всю ночь... Едва очередная жертва сдавалась, ее уводили три-четыре человека, которые затем возвращались со шкатулками и кошелями, серебряными блюдами, золотыми украшениями и одеждой из цветных шелков. Блистающие сокровища в Приемном зале сливались в огромную кучу, а хозяев, униженно благодарящих за сохраненную жизнь, прогоняли пинками...

      – Ну, Рагир, точно закажу шесть благодарственных месс за твое здоровье! – весело подпрыгивал коротышка Антис, капитан по кличке Святоша, второй из пошедших в рейд в консорте с Морингахом.

      Этот бывший настоятель монастыря лишился всего и угодил в ссылку за море за какие-то неведомые грехи – то ли за неподобающий интерес к молоденьким послушникам, тот ли за столь же неподобающий интерес к монастырской казне.

      – Как ты это все смог провернуть?

      – Да так, – усмехнулся Рагир, – потолковал тут кое с кем, что они сделают вид, будто обороняются, а мы – что взяли ужасно жестоким штурмом этот курятник...

      – Ну, ты ловок, слава Эллу! – Антис осенил себя святым знамением, и Рагир повторил за ним.

      Йунус удивленно посмотрел на своего вожака, но потом, подумав, сделал то же самое.

      Рагир лишь пожал плечами, глядя на душевные муки соратника.

      Сам он давно уже без напряжения поминал Элла и всяких святых тех, кого прежде звал язычникам и неверными.

      Как говорят сами фаранджийцы: в чужой монастырь не ходят со своим уставом. К тому же – у него теперь иной