.

в вышине, недоступные, неподвижные. С чего им вздумалось воевать? Неужели так тесно на небе?

      Кем были создания в прозрачных шлемах? Чего хотели? Зачем явились?

      – И ничего этого я никогда не узнаю, – сказал он с горечью, завершая цепочку невысказанных, и даже не продуманных до конца мыслей.

      Он завязал ткань узлом – уголок к уголку – и опустил в самый глубокий омут, который был в этом озере.

      III

      – Я никогда не слышала этой истории, – сказала старуха и пошевелила палкой в костре. – Странно.

      – Разве ты знаешь все, что когда-то происходило в Мире?

      – Я не знаю всего, – она была явно чем-то обеспокоена. – Но… Хорошо, допустим, очевидцы не были особенно разговорчивы, и не рассказывали эту историю другим, и не пересказывали, придумывая от себя, и собиратели знаний из Высокой Школы не записывали ее на бумаге и не передавали в архив… Ты прав, всякое бывает, истории теряются, но мы не о том говорим…

      Она посмотрела сквозь костер тревожно и требовательно:

      – Может быть, девочке сшить крепкую сорочку? Надеть на нее кольчугу из легкой и прочной стали, чтобы ни острый камень, ни сучок…

      – Восьмилетнюю девочку обрядить в кольчугу?

      Старуха закусила темную сухую губу:

      – Она растет… Кольчуга не поможет. Когда сама она, и все вокруг, узнают о ней правду…

      – Вот этого я и боюсь, – сказал Стократ. – И говорю себе: лучше я буду держать ее взаперти, чем другие, расчетливые или жестокие, или глупые, или все сразу. Лучше я буду оборачивать ее ватой, чем властитель Гран станет жечь и колоть, чтобы свести счеты с соседями.

      – Лучше? – тихо спросила старуха.

      Стократ сжал кулаки:

      – А что делать? Ну вот что?!

      И они снова замолчали, и молчали очень долго.

      – Мир мерцает, будто солнце на поверхности воды, – сказала старуха. – Струится, как туман или зыбкий песок. Раньше мне казалось, что, постигая мир, осознавая законы и противоречия, люди способны сделать наше бытие понятным. Плотным, как ткань, твердым, как камень. Определенным, как древесный срез. Теперь я в этом не уверена. Время вытекает сквозь пальцы, жизнь заканчивается… и закончится раньше, чем Обитаемый Мир.

      – Тебя это радует?

      – Пугает. Я собиралась после смерти прорастать травой, бежать водой, вить гнезда на ветках – я собиралась остаться в Мире. И что теперь?

      – Наш мир, может, и не самый лучший, – сказал Стократ. – Но в нем есть… вещи, которые не должны без следа исчезнуть.

      Старуха молчала, и смотрела внимательно.

      – Это случилось за год до того, как я в первый раз встретил Мир и заснул под вресенем, – сказал Стократ. – Уже отгорели пожары в Лесном Краю, но Вывор был еще цел… Мир шел восемнадцатый год, она жила взаперти, но я не знал об этом и тревожился совсем о других вещах… Слушай.

      Глава третья

      Язык

      – Теперь покажите, чему научились. Того, кто лучше всех справится, буду учить дальше, а остальным – до свидания. Идите сюда, перед всеми открыто позорьтесь или хвалитесь,