Лука Мудищев (сборник). Иван Семенович Барков

      На взятие Измаила

      Залетный лейб-улан затеял спор с пиздой,

      Как пахотник взорлил над взрезанной браздой;

      Впряженный хуй стоит, его послушный воле,

      С прилежной силой он легко взрыхляет поле

      И, дерзкий взор подняв, к властителю небес

      Взывает без стыда: «Я твой солдат, Зевес!..

      Такой же вырвигвоздь». – Зевес: «Какого хуя?»

      «Европу точно так когда-нибудь нагну я!»

      Silentium[1]

      Ты в пурпур нег ее облек,

      Ее уста замкнул устами;

      Ты Бог, ты царь, ты, человек,

      Растлил ей разум словесами.

      Не так ли птицы в майский день

      Возносят пение и свисты

      И, парами сбиваясь в тень,

      Живят вертепы каменисты.

      Ты прямо в сердце льешь лучи

      И прохлаждаешь тем от зноя,

      Ревет Флегей, погибла Троя,

      Я вся горю… Молчи, молчи!

      Свидание

      Как тот юнец, манерно-угловатый,

      Твоих колен влюбленный соглядатай,

      (Запретных книг прилежный ученик!)

      В гостиной перед ужином возник,

      Неясными желаньями распятый.

      И вот стоит – не дышит! – за спиной,

      Два языка даны душе одной…

      О, как хотелось вымолвить признанье

      И тут же удержаться от рыданья, —

      Не знает, как вести ему с тобой.

      А что же ты? Уняв мгновенный трепет,

      С улыбкой ты готова слушать лепет;

      Предчувствуя понятную нам дрожь,

      Ты думаешь: зачем он так хорош?

      Похвала

      Хвали Венерин взор, всея земли языки,

      Воспойте же пизду, все малы и велики,

      Что милостью своей любить заставит нас,

      И будет хуй стоять отныне всякий час.

      Случай

      Пииту вздумалось красотку,

      Резвяся, поимать;

      И ну давай топтать молодку,

      И ну давай топтать!

      Прекрасна пленница краснеет

      И рвется от него,

      Пиит лишь пуще вожделеет

      От случая сего.

      Она зовет свою служанку,

      Чтоб с хуем совладать;

      Заслышав эту перебранку,

      На крик явилась мать.

      И, глядя, как пиит лобзает

      И в перси, и в уста,

      Родительницы сердце тает,

      На то и красота!

      Она на ложе к ним стремится

      От случая сего;

      Спешит она разоблачиться,

      Журя за шаловство!

      Как мать, останься непреклонна,

      Согласием дыша,

      Сравняйся с ней, где сопряженна

      С любовию душа!

      Старичок

      С кем ты водишь хоровод,

      Косолапый мишка?

      Третьи дни меня ебет

      Юркий старичишка.

      Нивы град Господень бьет,

      Молния сверкает,

      Старичишка

1

молчание (лат.).