Шах вам, королева!. Арина Ларина

А ноги – ниточки. Еще и кривоватые. Она на шпильках ходит – смотреть страшно. Того гляди подломятся, – с готовностью доложила дочь.

      – Ясно. Привычек Костя не меняет. Ты тоже когда-то была не такая задастая.

      – Мама!!!

      – Что «мама»? Бери у него деньги и иди жир отсасывать.

      – Я боюсь.

      – Тогда спорт и диета. Ладно, хватит воду в ступе толочь! Звони ему! Я рядом посижу!

      – Может, лучше ты? – Лена робко толкнула в ее сторону трубку.

      – Звони давай.

      Как и следовало ожидать, Костя был вне зоны действия.

      – Абонент не абонент, – пробормотала Елена и горько расплакалась. – А еще эта скелетина тут! Вот ей радости-то будет!

      Вернувшаяся с прогулки по окрестностям «скелетина», увидев зареванную родственницу, никакой особой радости выказывать не стала. Более того, вместо мстительных выступлений и ударов по больному, она торопливо ретировалась в Димину комнату, насильно утащив с собой мужа, начавшего выспрашивать, уж не аллергия ли, часом, у сестренки.

      Валентина задумчиво разглядывала памперс, сосредоточенно сдвинув брови и наклоняя его то так, то эдак.

      – Золото ищешь? – усмехнулся Рома, возлежавший на диване перед телевизором и щелкавший пультом. В день солидарности всех трудящихся каналы показывали какое-то старье, бабские концерты и сериалы.

      – Гляди, цвет какой-то сомнительный, – тревожно отозвалась жена, сунув ему под нос результат ребенкиного пищеварения.

      – Валька! – Романа аж подкинуло взрывной волной возмущения. Он метнулся в угол, словно таракан при виде тапочка. – Ты совсем спятила!

      – Чего? – Валентина недовольно уставилась на мужа. – Ах, какие мы нежные! Мне что, одной переживать теперь? У ребенка со стулом что-то. У твоего ребенка, между прочим!

      – У нашего, – поправил ее муж.

      – У нашего. Так что давай вместе волноваться.

      – А можно как-то без меня? Я все равно ничего в этом не понимаю. – Роман брезгливо покосился на памперс.

      – Можно, – широко улыбнулась жена, блеснув крепкими белыми зубами. – Я буду думать, а ты иди, Настасью вымой. И не урони.

      – Слушай, Валь, ну не умею я! Чего ты издеваешься? Хочешь продемонстрировать мою неприспособленность к воспитанию детей? Так я не спорю. Ты в детях разбираешься, я в другом.

      – Видела я твое другое, – сварливо замахнулась на него Валентина. – Еще раз будешь соседке глазки строить, обоим накостыляю. Кстати, она несовершеннолетняя, так что поаккуратнее. Разбирается он.

      – Слушай, Валь, ну чего ты гудишь, как осенняя муха? – примирительно протянул муж. – Праздник же. Давай винца выпьем, молодость вспомним.

      – Рома, какое винцо? – Валя раздраженно поморщилась. – Мне нельзя, я кормящая. И что значит «вспомним молодость»? Я что, по-твоему, уже в тираж вышла? Чего это мне вспоминать? Сейчас как дам в лоб!

      – Это я, я молодость вспомню, – торопливо исправил оплошность Рома. – Я же старше тебя на два года.

      – Звучит