Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России. Александр Солженицын

навета… в нём утвердилось предубеждение, будто еврейское вероучение представляет опасность для христианского населения»[286].

      Опасность Николай видел в том, что евреи будут обращать христиан в иудейскую веру. С XVIII века ещё сохранялась память о громком случае обращения в еврейство капитана императорской службы Возницына. В России «со 2‑й половины 18 века группы „жидовствующих“ получают весьма широкое распространение». В 1823 министр внутренних дел докладывал о «широком распространении ереси „жидовствующих“ в России, оценивая число её приверженцев в 20 тыс. чел». Начались преследования, под которыми «многие сектанты формально возвратились в лоно православной церкви, продолжая, однако, тайно соблюдать обычаи своих сект»[287].

      «Всё это привело к тому, что законодательство о евреях в эпоху Николая I получило… религиозную окраску»[288], и это наложило отпечаток на решения и действия Николая I относительно евреев, как и на настойчивый его мотив в запрете евреям пользоваться христианской прислугой, в частности христианками-кормилицами, ибо «служба у евреев оскорбляет и ослабляет в женщинах христианскую веру». (Но несмотря и на повторные запреты – эти распоряжения никогда «не осуществлялись полностью… услужение продолжалось».)[289]

      И первая энергичная мера относительно евреев, которою Николай занялся от начала царствования, – уравнять евреев с русским населением в несении всех государственных повинностей, а именно: привлечь их и ко всеобщей личной рекрутской повинности, которой они не знали от самого присоединения к России, евреи-мещане заменяли рекрута уплатой 500 рублей[290], – эта мера движима была не одним государственным соображением уравнения тягот населения (подати всё равно затяжно не уплачивались еврейскими общинами, а ещё перетекали в Россию евреи из Галиции, где они подлежали воинской повинности). Не только тем, что рекрутская повинность «уменьшит число евреев, не занимавшихся производительным трудом» (а в солдаты брали тогда на 25 лет), но и мыслью, что оторванность рекрута от густой еврейской среды будет способствовать приобщению его к общегосударственному порядку жизни, а то и к православию[291]. – Именно развитие этих соображений и привело к значительному утягощению для евреев вводимой повинности – постепенно расширяя и численность призываемых, и их возраст к более раннему.

      Нельзя сказать, чтобы указ о еврейском рекрутстве Николаю удалось ввести без сопротивления. Напротив, сразу обнаружилась медлительность во всех звеньях исполнения. В Совете министров шли споры, этично ли принять такую меру «к ограничению многолюдства евреев», «по признанному неприличию брать людьми за деньги», как выразился министр финансов Е. Ф. Канкрин. Кагалы прилагали все возможные старания, чтоб оградить еврейское население от этой грозящей меры или как-то отсрочить её. И когда раздражённый медлительностью

286

ЕЭ, Т. 11, с. 709–710.

287

КЕЭ, Т. 2, с. 509.

288

ЕЭ, Т. 11, с. 710.

289

Ю. Гессен, Т. 2, с. 30–31.

290

В. Н. Никитин. Евреи земледельцы: Историческое, законодательное, административное и бытовое положение колоний со времени их возникновения до наших дней, 1807–1887 (далее – В. Н. Никитин). СПб., 1887, с. 2–3.

291

ЕЭ, Т. 13, с. 371.