Женщина, стоящая посреди. Михаил Арцыбашев

на даче, все еще спали, но дверь на балкон была открыта и ступеньки крыльца мокры и блестящи. Прислуга, высоко подоткнув юбку и согнувшись, мыла пол и встретила его равнодушно-удивленным взглядом. Луганович поскорее прошел мимо нее и затворил дверь в свою комнату.

      Здесь было совсем светло, несмотря на закрытые ставни. Сквозь все щели неудержимо проникал яркий солнечный свет, и косые пыльные полосы, переливаясь и играя, тянулись через всю комнату. Воздух застоялся за ночь, и было душно.

      Луганович поспешно разделся и лег, хотя было как-то странно ложиться спать, когда кругом так светло. Но когда он вытянул ноющие от усталости ноги по свежей холодноватой простыне, все тело его охватило такое сладостное и удовлетворенное чувство покоя, что Луганович даже засмеялся от радости.

      «А хорошая штука жизнь!..» – подумал он.

      И это чувство полного физического удовлетворения было так сильно, что когда студент вспомнил Нину и впервые понял, что он ей изменил, это уже не могло побороть восторга молодого, здорового и сильного тела.

      «Ну, что же… сама виновата!.. – опять подумал он, успокаивая что-то странно уколовшее сердце. И маленькая, юркая и хитренькая мысль мелькнула в голове: – Да она не узнает!..»

      И, засыпая мгновенным здоровым сном, Луганович спутал и Нину, и Раису, и еще много таких же молодых, прекрасных женщин в одно ощущение бесконечной радости жизни.

      VIII

      Нина и Коля Вязовкин шли вдвоем по лесу. Кругом все было насквозь пронизано солнцем и жаром. Под ногами скользили сухие иголки старой хвои и трещали полусгнившие шишки. Коля Вязовкин вспотел так, что пот прямо лил с него. Нина тоже раскраснелась. На груди и спине ее, когда от движения раздвигался широкий вырез легкой кофточки, показывался милый треугольник темного загара на нежной бело-розовой коже. Вся она дышала молодостью, здоровьем и свежестью, и казалось, что ей не может быть так жарко и потно, как всем другим людям.

      В лесу свистели и верещали птицы. Какие-то, насквозь пронизанные солнцем, золотистые мухи пулями мелькали от дерева к дереву. На ярких лужайках взлетали и падали пестрые бабочки. Суетливо ползли куда-то муравьи, копошились жучки и козявки. Лето было в разгаре, могучее, хлопотливое, полное мириадами жизней.

      – Вот жара, Коля!.. – засмеялась Нина, как крыльями, помахав в воздухе приподнятыми руками. – Боже мой, какая жара!..

      – Да, тепво!.. – отвечал Коля, снимая фуражку и в изнеможении вытирая мокрый лоб.

      – Даже все дачники попрятались. Одни мы с вами такие храбрые!.. А мне нравится. Я люблю, когда жарко!

      Коля не отвечал, он совсем разварился.

      – А, вон кто-то сидит!.. – заметила Нина.

      В стороне от тех мест, где обыкновенно гуляли дачники, что-то зачернелось.

      Нина и Коля шли мимо этого места, невольно поглядывая туда.