Материалы для биографии А. С. Пушкина. Павел Анненков

Пушкин скоро возвращается опять в поименованную нами деревню и 20 февраля кончает там «Кавказского пленника»{129}. Посвящение поэмы Н.Н. Р<аевскому>{130} и эпилог к ней написаны гораздо позднее (в мае месяце) и уже в Одессе. В 1822 году поэма явилась в печати. Петербургские книгопродавцы предлагали весьма скудную сумму за право издания ее, которое окончательно было приобретено переводчиком «Илиады» Н.И. Гнедичем. Пушкин получил один печатный экземпляр поэмы и 500 руб. ассиг. Он был весьма недоволен таким скудным вознаграждением за поэтический труд свой и долго вспоминал об этом с досадой[102]. О впечатлении, которое произвела поэма на читающую публику, будем говорить впоследствии.

      В начале весны 1821 года Пушкин снова является в Кишинев вместе с одним из высших военных чиновников, М.Ф. О<рловым>, прибывшим к месту своего служебного назначения в Бессарабию тоже из Киева. Генерал Иван Никитич Инзов принял Пушкина в собственный свой дом, где последний и оставался до 1822 года. Пушкин переехал после того в дом одного из своих друзей, Н.С. Алексеева, и жил там до самого отправления своего в Одессу. Вот что писал Пушкин от 23 марта 1821 года к Дельвигу в Петербург, вскоре после своего новоселья, но уже собираясь опять на временную поездку в Одессу, куда через два месяца и прибыл действительно, как мы видели:

      «Друг Дельвиг, мой парнасский браг,

      Твоей я прозой был утешен;

      Но признаюсь, барон, я грешен:

      Стихам я больше был бы рад…

      Ты знаешь: я в минувши годы,

      У берегов кастальских вод

      Любил марать поэмы, оды,

      Ревнивый зрел меня народ

      На кукольном театре моды;

      Поклонник правды и <свободы>,

      Бывало, что ни напишу,

      Все для иных не Русью пахнет;

      Теперь я, право, чуть дышу,

      От воздержанья муза чахнет

      И редко, редко с ней грешу.

      К молве болтливой я хладею

      И из учтивости одной

      Доныне волочусь за нею,

      Как муж ленивый за женой.

      Наскуча муз бесплодной службой,

      Другой богиней, тихой дружбой

      Я славы заменил кумир.

      Но всё люблю, мои поэты,

      Фантазии волшебный мир

      И, чуждым пламенем согретый,

      Внимаю звуки ваших лир…

      Жалею, Дельвиг, что до меня дошло только одно из твоих писем, именно то, которое мне доставлено любезным Гнедичем вместе с девственной «Людмилою»{131}. Ты не довольно говоришь о себе и об друзьях наших. О путешествиях Кюхельбекера слышал я уж в Киеве. В твоем отсутствии сердце напоминало о тебе; об твоей музе – журналы. Ты все тот же – талант прекрасный и ленивый. Долго ли тебе шалить; долго ли тебе разменивать свой гений на серебряные четвертаки. Напиши поэму славную, только не четыре части дня и не четыре времени года – напиши своего «Монаха». Поэзия мрачная, богатырская, сильная, байроническая – твой истинный удел; умертви

129

Под беловым текстом «Кавказского пленника» стоит помета: «23 февр(аля) 1821. Каменка».

130

Посвящена Н.Н. Раевскому-младшему.

102

«Руслан и Людмила» тоже не принесли автору почти ничего, но второе издание двух первых поэм его уже куплено Смирдиным за 7 тысяч рублей ассигнациями. Кстати будет сообщить здесь анекдот о Н.И. Гнедиче, который был одним из первых и самых жарких поклонников зарождающейся славы Пушкина. По прочтении стихов «Бахчисарайского фонтана»

Твои пленительные очиЯснее дня, чернее ночи

будущий переводчик «Илиады», один глаз которого, как известно, был поражен давней болезнию, говорил шутя, что готов за них отдать и последнее свое око

131

Имеется в виду экземпляр поэмы «Руслан и Людмила», изданной летом 1820 года при участии Гнедича.