Аквариум как способ ухода за теннисным кортом. Всеволод Гаккель

это начало вызывать некоторое отторжение, и я эту практику прекратил. Для Боба же на многие годы это стало основным источником существования. И может быть, именно это постепенно привело к концу группы в том виде, в котором она сложилась в мою бытность. Боб стал играть один, вдвоем, втроем и вообще в любом сочетании людей и инструментов, и, насколько я понимаю, постепенно привык к мысли, что главное – это он и его песни, которые существуют независимо от того, кто эти песни играет. При этом имел значение и экономический фактор – чем больше состав, тем меньше денег приходится на одного. Была пара концертов, когда мы пытались играть всей группой, но в домашних условиях всегда было крайне трудно разместиться так, чтобы было удобно играть и слышать друг друга. Кроме того, меня не устраивало, что группа превратилась в пикантное блюдо, которое можно заказать. Для меня это было ничуть не лучше, чем играть в кабаке. Кстати, один раз мы пытались сыграть в кафе «Сонеты». Это место считалось интеллигентным, и кто-то, скорее всего Майкл, предложил туда «сесть», и мы решили попробовать. Как разовая акция это было даже интересно; там не было такой публики, которая бы стала заказывать Семь-сорок. Мы же играли в основном песни T. Rex, перемежая их со своими. Но так или иначе, по каким-то причинам «контракт» нам не продлили.

      Уже глубокой осенью того года мы, по приглашению Артема Троицкого, отправились на фестиваль в подмосковный город Черноголовка. Фестиваль почему-то отменили, и вместо этого Артем устроил концерт в редакции журнала «Молодая гвардия». Наше выступление началось с того, что Боб подошел к микрофонной стойке и, согнув ее пополам, наклонил ее к гитаре, не разглядев, что она прямая, без «журавлика». Аппаратчик долго крутил пальцами у виска. Я не помню, кто там еще играл, но Артем проникся к нам еще бо́льшим расположением и после этого стал всячески опекать и проталкивать Аквариум. Мы жили в гостинице «Орленок» на Ленинских горах и по дороге домой в этих самых горах заблудились.

      Фагот устроился руководителем художественной самодеятельности на Металлический завод, и, естественно, мы тут же сели репетировать в клубе этого завода. Каждый раз, когда мы куда-нибудь переезжали, мы надеялись, что сможем обжиться, а местный профком купит какой-нибудь аппарат типа «Vermona», но наши мечты никогда не сбывались. Там же с нами стал репетировать саксофонист Виталий, милый человек с хорошим звуком. Но почему-то, когда мы оттуда съехали, то сразу про него забыли.

      В это время у меня умерла бабушка Надежда Ивановна, последняя жена моего знаменитого деда, и мы с Людмилой, не долго думая, через сорок дней въехали в ее однокомнатную квартиру на 6-й Красноармейской улице. Я ни на что не рассчитывал, зная, что без прописки отвоевать квартиру у государства невозможно, но решил, что какое-то время удастся там пожить. Квартира находилась на первом этаже и была очень удобно расположена.