30 июня. Павел Комарницкий

в тесной щели споро работали в четыре руки. На душе у капитана было весело. Работать с Ухурром было одно удовольствие. Умнейший парень, балагур, даром что о субординации имеет весьма смутные представления. В принципе, сейчас, когда стало ясно, что, где и как, можно было выбраться из тесной щели и дать задание роботу. Но как бросить на полпути начатое, нет, больше – выстраданное? Нет уж, доведём сами…

      – Ладно, Хррот, тут я дальше сам…

      – Молчи уж, сам… Сам бы ты до сих пор хвост в кольца свивал…

      – Разумеется, о мудрейший и величайший. Именно твой гений… тут подержи, ага, вот так… Именно твой гений открыл мне истину… А, клещ мне в ухо, коготь сломал-таки… Но должен заявить, что с Ярарой работать много приятнее…

      – Зато Яраре вряд ли доставило бы удовольствие нюхать твою потную свалявшуюся шкуру… Если бы ты вот так навалился, она бы тебе всю морду расцарапала…

      – Как бы она расцарапала, обе руки заняты… Стой, стой, не туда! Ага, вот сюда… Держи, паяю… Всё. Слушай, капитан, мы сделали это! А ты говорил – заводская инструкция…

      – Сделали… Вот включим, тогда что-то можно будет сказать… Да слезь с меня уже!

      – Повинуюсь, о мудрейший. И всё-таки очень жаль, что ты не Ярара…

      – Трепло! Всё, вылезай!

      Кряхтя и морщась, оба вылезли из недр планетарного томографа, занимавших заметную часть внутреннего объёма исследовательского корабля. И вообще, «Любопытный» был набит оборудованием так, что оставалось только удивляться, как в этой мешанине удалось выкроить место для экипажа.

      – Вовремя успели. Как раз к обеду.

      – Куда в таком виде к столу… В душ, немедля!

      – Есть, капитан!

      В душевой, сверкающей двумя прозрачными кабинами – две душевых кабины есть неслыханная роскошь для гиперпространственного корабля, между прочим, где каждый куб внутреннего объёма, не говоря уже о весе, много дороже золота – стояла, подняв руки и изгибаясь в потоке тёплого воздуха, Ярара. Сушила мех после душа. Капитан невольно залюбовался девушкой. Он от души любил племянницу, и та это чувствовала.

      – Сохнешь, моя киска? – Ухурр, похоже, был лишён понятия не только о субординации.

      – Не сохну, а обсыхаю, мой котик. Моё почтение, дядя Хррот.

      – Как у тебя дела, Ярара? – капитан попытался перевести беседу на деловой лад, иначе это трепло, Ухурр, склонит её в русло весьма сомнительных и двусмысленных комплиментов – Есть подвижки?

      – Есть, дядя. Всё-таки телефон – это не телеграф…

      Девушка резко мотнула хвостом туда-сюда, и опытный глаз капитана это заметил.

      – Что, есть ещё проблемы?

      – Есть. Оказывается, тут нет единого языка. Тут много языков, дядя Хррот.

      – Много – это сколько? Три, пять, десять?

      – Больше. Много больше. Я не до конца ещё разобралась, но, похоже, тут настоящее столпотворение. Куча стран, и чуть ли не в каждой свой язык.

      – М-да… Нужна помощь?

      – Пока нет.

      – А вот мне так нужна была все эти дни твоя помощь – не утерпел-таки Ухурр – ты себе даже не представляешь, Ярара! Томограф не