Продолжение следует. Павел Комарницкий

и сегодня принц сумраку дворцовых покоев предпочел уединение среди тенистых ветвей огромного сада, вплотную примыкающему ко дворцу. Двое телохранителей, неотлучно следовавших за принцем в отдалении, спрятались в тени, стараясь выглядеть незаметными. Сиддхартхе стало вдруг смешно – с таким же успехом боевой слон мог укрыться на рисовом поле. Отблески панцирей и шлемов солнечными зайчиками прыгали среди ветвей. Ладно… Но почему сегодня так неспокойно на душе? Все внутри трепещет. будто в ожидании чего-то…

      Шумно захлопала крыльями невидимая среди ветвей птица. Принц даже повернул голову – большая птица, откуда? Но все стихло, опять погрузившись в знойную послеполуденную дрему.

      … Она появилась среди деревьев, как видение, ступая легко и неслышно. Белая, очень белая кожа, белее, чем у девушек-рабынь с далекого севера, золотые кудрявые волосы, ложащиеся на плечи, искрились в свете солнечных лучей, вспыхивали и гасли, когда она снова вступала в тень. Девочка была совершенно обнаженная и босая, только на плечи едва накинута какая-то белая тряпка. На вид девочке было лет десять.

      – Здравствуй, принц Сиддхартха.

      Бездонные, густо-синие глаза смотрят прямо. Сияющая, затягивающая бездна…

      – Кто ты? – от волнения у принца разом пересохло во рту, и слова произносились невнятно. – Я не знаю тебя…

      – Меня зовут Прячущаяся в ветвях, если по-вашему, но ты можешь звать меня коротко – Юайя.

      Юайя… Прячущаяся в ветвях… Как красиво…

      – Я прибыла к тебе с неба.

      И только тут принц заметил, что на плечах у нее вовсе не белая тряпка. За спиной девочки были сложены белоснежные крылья, отливавшие радугой, когда на них падал прямой солнечный свет. Он в испуге повел взглядом в кусты, где притаились охранники.

      – Не беспокойся, я их усыпила. Они будут спать столько, сколько потребуется, так что нам никто не помешает.

      Ее глаза смотрят прямо в душу.

      – Что ты знаешь о жизни, принц Сиддхартха?..

* * *

      – … Да пойми, сынок – так устроен мир. Все эти люди существуют именно для того, чтобы горсть избранных могла жить так, как хочет, в достатке и сытости…

      – И даже в безмерной роскоши.

      – Да! Да, если человек может себе это позволить! Мы – цветы этой жизни. Разве корни дерева, ствол, ветви и листья – разве все это не для того, чтобы дерево могло цвести?

      – Они не корни и не ветки. Они люди, отец. Такие же, как мы с тобой.

      Раджа Гаутама стоял, отвернувшись к окну. Сильный человек ничем не выдает свои чувства.

      – И все же я не понимаю, откуда ты всего этого нахватался. У нас во дворце ничего подобного…

      – Мир не ограничен стенами дворца, отец.

      Старый раджа повернулся к сыну.

      – Смирись, сынок. Этот мир устроен так. Именно так, а не иначе, и тебе не удастся изменить его. Все, что ты сможешь – это разрушить собственную жизнь.

      – Это не имеет значения, отец. Если этот мир в основе своей несправедлив, значения не имеет абсолютно