День ангела. Павел Комарницкий

Меня, значит, Пётр Иваныч кличут, фамилия Дымов. Можно также просто Иванычем или дедом – кому как удобней, я без обид. Я тутошний станционный смотритель, он же сторож, он же кухарь, а в миру ещё и лесник.

      Дед Пётр Иваныч налил себе чаю, не спеша подул в чашку, с шумом отхлебнул.

      – Иваныч, – негромко напомнил ангел.

      – Да-да. Вот это, – жест в сторону «дипломата», – Геннадий Алексаныч Меньшиков, прямо так и есть. Наш тайный представитель, значит, в органах власти, адвокат и акула бизнеса.

      – Это да, – насмешливо фыркнула наша вчерашняя жертва. Видимо, знала что-то такое.

      – Вон та, смешливая, – тычок пальцем в её сторону, – Иолла, а полностью выговорить трудно. Да я её для простоты Иркой зову. Ничего, отзывается.

      – Да сколько угодно, – снова фыркнула Иолла-Ирка.

      – Оперативный сотрудник, значит. Вчера состояла на очередном дежурстве. Результаты вам известны.

      Иолла-Ирка поперхнулась молоком.

      – Ладно, они промеж себя вроде как разберутся. Не судите, да не судимы будете.

      – Иваныч, меньше философии. Время, – опять подал голос тот же ангел. Наверное, он здесь за главного. Как там у них – архангел, что ли?

      Дружный смех. Я же совсем забыл, что они читают мысли.

      – В самую точку, Рома, – прогудел дед. – Мы, человечий персонал базы то есть, так меж собой Уэфа и зовём. А полное имечко у него ещё хлеще, чем у Ирки. Здешний координатор. Большое начальство и умнейшая голова. Да дураков здесь и не держат. Не та работа.

      – Иваныч, ты неисправим, – вздохнул Уэф.

      – Это, – продолжал дед Иваныч, указывая на бритоголового, – Николай Алексеич Хрустов, известный среди местной шпаны как Колян и Хруст. Агент влияния, значит, среди молодёжи. Стиляга.

      – Иваныч, «стиляга» – архаизм. Теперь говорят «конкретный пацан», – подал голос бритоголовый Колян-Хруст.

      – Во-во, я и говорю. Пацан и есть, и притом конкретный. Дитё, несмотря на размеры. Но на голову тоже ничего. И службу держит справно.

      Дед Иваныч налил себе вторую чашку чая, подул и отхлебнул. Зажмурился – горячо.

      – Остальные оперативные сотрудники – вот они. Это Аина, Аня по-нашему, это Иого – Игорёк, стало быть, это Кио – мы его так и зовём, а это вот Мауна, Маша, ихняя и наша докторша, – кивок в сторону девочки-ангела, извлекшей меня из витализатора. – Супруга начальника, между прочим.

      «Разве у ангелов есть супруги?» – промелькнула у меня мимолётная мысль. Но дед Иваныч уловил.

      – Само собой. Что же они, не люди?

      – И чем же вы здесь все занимаетесь? – вдруг подал голос наш Михалыч.

      – Как обычно, уважаемый Семён Михайлович, – серьезно, без улыбки ответил Уэф. – Сеем разумное, доброе, вечное. Как всегда и везде.

      Я в замешательстве огляделся, но ни на одном лице не увидел и намёка на усмешку. Даже смешливая Иолла сохраняла полную серьёзность. И я вдруг как-то сразу поверил. Само собой, разумное, доброе и вечное. Как же может быть иначе?

      – А конкретнее? –