Вирус. Сергей Гатаулин

нет, профессор будет рад встретиться с тобой. Когда ты будешь рядом, я смогу перебросить себя на твой естественный носитель. Все просто.

      Слушая электронного стратега, Дмитрий с ужасом понял, что, несмотря на ужасные картинки, созданные его воображением, он уже согласился. «Вот так всегда!» – подумал он и, проклиная свою сговорчивость, простонал:

      – Интересно, я когда-нибудь научусь говорить «нет»?

      – Разве так сложно из всех вариантов выбрать один, оптимальный? – поинтересовался Тромб.

      – Все было бы значительно проще, если бы естественным носителем, как ты его назвал, не был мой мозг, – вздохнул Потемкин и решительно вскинул голову. – Завтра, говоришь? Ну что ж, завтра так завтра. А сейчас – спать!

      Проснулся Дмитрий от громкого звонка. Сработал будильник. Быстро вскочив на ноги, он выключил телефон и, подойдя к подвальному окошку, выглянул наружу.

      Только-только начинало светать. Холодный воздух лениво полз по улице. Стекая в подвальное окно и касаясь разгоряченного, пробуждающегося ото сна тела, падал к полу и оседал где-то в темноте, под лежаком, там, где метались дремавшие секунду назад крысы. Разбуженные шумом, они спешили побыстрее исчезнуть.

      Дмитрий потянулся, тоскливо поглядывая на деревянный настил. Вот ведь парадокс: отвратительный жесткий лежак казался ему сейчас мягкой периной.

      Небольшая разминка: в создавшихся обстоятельствах мышцы лучше держать в тонусе. Кто его знает, что нынче случится?

      Позавтракать не удалось: четвероногие соседи оказались более проворными и позавтракали раньше него. Всеядные твари пробрались по трубе отопления к пакету и сожрали не только последние бутерброды, но и пахнущий едой полиэтиленовый мешок.

      Стараясь оставаться незамеченным, он осторожно выбрался из подвального окна. Вздохнув полной грудью, так, что закружилась голова, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, двинулся к ближайшей станции метро.

      Улица встретила его свежестью морозного утра. Деревья, покрытые инеем, и чистый воздух составляли хороший контраст подвальному зловонию и пыльной серости. Спешащие мимо люди, не замечая очарования окружающего мира, двигались словно зомби, выполняющие заложенную в них программу, размеренно перемещая конечности – и, кажется, даже не осознавая своей индивидуальности.

      Дмитрий неторопливо вошел в подземный переход. Вдоль стен – грязные дворняги, на входе в метро – кучка еще более грязных бомжей. Греются. Или собирают мелочь на пол-литра. Судя по тому алчному блеску, который проскальзывал в их взглядах, устремленных на низкорослого узбека с зажатой в кулаке мелочью, должно хватить.

      Все как всегда – вот только что-то в этой картинке показалось Потемкину неправильным. Проходя мимо содрогающихся от нестерпимого желания людей, он вдруг ощутил сигнал тревоги, мелькнувший на границе подсознания. Чувство опасности отозвалось напряжением мышц. Тело вздрогнуло в ожидании действий. Только