Ледовое побоище. Наталья Павлищева

впереди остальных, переговариваясь. Твердиславич знаком подозвал к себе эста:

      – Что за весь?

      – Хаммаст, – с привычной расстановкой произнес тот.

      – Народу много?

      – Т-та… нет-т…

      – Так да или нет?

      – Немног-го, – помотал головой эст.

      Кербет поморщился:

      – Осторожней надо, чует мое сердце, не зря так тихо.

      И впрямь из веси не доносилось почти ни звука. Еще постояли, послушали. Нет, спокойно, слишком спокойно. Но другого пути все равно не было, дорога одна, а лезть в заснеженный лес ни к чему, так не то что не разведаешь, а и сам завязнешь.

      – Там что? – Кербет показал эсту на другой конец вытянувшегося ряда домов, образовывавших улицу.

      – Мо-ост.

      – Что?

      – Мо-ост через рек-ку…

      Наконец Домаш Твердиславич вздохнул и показал на весь:

      – Пройти быстро и сразу собраться на другом конце. Стоять нельзя, не для того князь нас отправил вперед.

      Это хорошо понимали все, но уж больно хотелось добыть ужин. Кербет чуть задержал ратников.

      – При любой беде тебе, тебе и тебе, – он показал на Рачко, Васила и Корбея, – все бросить и стрелой лететь к князю с предупреждением.

      Ратникам стало от такого приказа не по себе. Кербет сотник не из трусливых, на врага шел смело, если уж что‑то чувствует, то не зря. Им бы постоять, посмотреть или попросту обойти, но близился вечер, и Домаш Твердиславич махнул рукой:

      – Пора.

      Сторожа рассыпалась по первым домам веси быстро. Сразу послышись крики, визг, забегали бабы и детишки, зашлись злобным лаем псы, закудахтали куры, отчаянно завизжал пойманный кем‑то поросенок, точно его уже свежевали к ужину. Рачко с Мужилой заскочили в третий от края двор, первые уже были заняты, а скакать до следующих не хотелось. К чему, если и здесь вон визжит будущий ужин, истекает злобной слюной лохматый страж ворот и мечутся возле дома очумевшие от страха куры и петух. Успокоить пса хватило мгновенья. Старая собака ростом с теленка покатилась в сторону, из скотного двора показалась голова перепуганной холопки и тут же спряталась. Мужило бросился туда, поросячий визг не обманет, Рачко за ним. Кони остались стоять возле двора. В сарае и впрямь важно хрюкали три свиньи, в отдельном углу здоровенный хряк, а в другом загоне возле лежащей на боку свиньи суетились четверо поросят, еще не настолько больших, чтобы их отделить от матери, но уже достаточно крупных, чтоб накормить ужином нескольких человек. Мужило обрадованно хмыкнул:

      – Это хорошо, хватай одного – и поехали. Остальные пусть живут.

      Рачко согласился и бросился вылавливать поросенка. Несмотря на тесноту загона, сделать это удалось не сразу. Пока друг гонялся за шустрым поросенком, никак не желавшим идти на ужин новгородцам, Мужило выглянул во двор, привлеченный совсем не поросячьим визгом, и сразу бросился обратно:

      – Рыцари!

      Случилось то, чего так боялся Кербет. Ливонцы устроили русской стороже засаду, эсты издали заметили