Донос мертвеца. Александр Прозоров

придется войско на столицу вести, волю Ивана Васильевича исполнять. Опять смута, опять притихшие было бояре, государеву длань на своих загривках ощутив, возле одра темной немочи воду мутить начинают. Потребно ополчение поместное подальше в леса увести, пока к боярам гонцы не зачастили и грамоты подметные по усадьбам не замелькали.

      Ох, Русь Святая, за что Господь так часто испытания на долю твою насылает… Зализа машинально перекрестился и нервно вздрогнул, увидев очередного появившегося из леса конника. Если до этого больше четырех сотен ратников прошли пусть и не одинаковых доспехах, но хоть при полном воинском наборе, то сейчас на лед выезжали непонятно кто.

      Прежде всего, из оружия они имели только дедовские широкие тяжелые мечи, а то и вовсе подзабытые на Руси боевые топоры. Доспехи самые разные и неожиданные, начиная от просто куяков и заканчивая кирасами наподобие рыцарских. Одеты всадники были в старые потертые тулупы и шубы, на лошадях держались неумело и даже с изрядным страхом. Кроме того, русские воины испокон веков выходили в походы на двух конях, а если путь ожидался неблизкий – то на трех, а то и на четырех. А здесь каждый ратник сидел на одной кобылке.

      Опричник невольно поморщился, вспомнив, что именно эти разношерстные бродяги являлись сейчас его основной надеждой. Этих странных иноземцев, невесть откуда взявшихся на берегах Невы, он на свой страх и риск посадил на пожалованные государем земли. Они не имели ни друзей, ни родичей ни здесь, ни в Москве, могли рассчитывать только на его милость, а стало быть – только на них он мог положиться в полной мере, не ожидая предательства.

      Одно хорошо – самый дохленький из иноземцев ростом превосходил его на голову, а некоторые – на все четыре. Да и в стычке со свенами на березовом россохе воинами они показали себя отважными, от ворога не бежали, дрались за русскую землю, как за свою.

      Зализа удовлетворенно кивнул, увидев у исполченных иноземцев четыре пищали, но когда бок о бок проехали две бабы – не выдержал, сморщился и отвернулся.

      – Ну как, Семен, куда дальше пойдем? – из строя обычных, бородатых и ружных ратников выехал всадник в кольчуге с зерцалами, и в островерхом шлеме, из-под которого выбивались наружу рыжие вихры.

      – До Раглиц дойдем, за ними станом расположимся, – тронул пятками коня опричник. – К утру туда вестник ерошинский воротиться должен. Сообщить, что на Пагубе все спокойно.

      – А там спокойно? – рыжий голубоглазый ратник пристроился сбоку от воеводы исполченной рати.

      – Надеюсь, – пожал плечами Семен, и переменил тему разговора: – Ну и как тебе, Феня, в боярской шкуре?

      – Ништо, – широко улыбнулся тот, – все едино.

      Всего три года назад все они – Зализа, Феофан Старостин, Василий Дворкин уходили черносотенцами под Казань. Могли ли они тогда даже в мыслях помечтать, что один станет государевым человеком и своей властью наградит двух других землей, возводя тем самым в боярское звание? Сейчас бывший «черный человек»,