Нападение голодного пылесоса. Валерий Гусев

Алешку осенило. Ему ведь очень было нужно проникнуть в коллектив театра. И он хвастливо заявил:

      – В школе обычно великанов всяких играл.

      – Чего? – режиссер затормозил так, что его подошвы завизжали, как шины на асфальте. Он взглянул на Алешку сверху вниз: – Не соответствуешь. Рост у тебя неубедительный.

      – Еще чего! – возмутился Алешка. – Если по-вашему, то плохой артист должен играть плохих людей, а хороший – хороших? Да? Разве маленький человек не может сыграть большого?

      Режиссер призадумался, потом согласился:

      – Оригинально мыслишь. Но вот большому человеку сыграть маленького сложно. Согласен? Тогда приходи завтра к трем, будем читать пьесу. И тебе роль дадим. Пьеса – закачаешься!

      – «Великан и Роза», я знаю.

      – А кто Великан, знаешь? – Режиссер аж расплылся весь. – Оригинальная трактовка: Великан – это директор фирмы. А Роза…

      – Знаю! Роза его секретарша.

      – Вот и нет! – счастливо расхохотался режиссер. – Роза – его любимая кошечка. Она потерялась, представляешь? Великан в отчаяньи! Он переодевается в…

      – В карлика?

      – Как ты догадался? Молодец! Он переодевается и отправляется на поиски Розы. Здорово? Талантливо, да? Нестандартно. Приходи завтра к трем.

      – Я и брата могу привести. Он тоже артист.

      – Приводи. – И режиссер, размахивая салфеткой как флагом, скрылся за дверью с надписью «Буфет».

      Алешка посидел немного, чтобы перестала кружиться голова, и отправился кататься на Алмазе.

      – Ну, и зачем тебе это надо? – спросил я. – Слава актера нужна?

      – Как зачем? Этот Волк работал в «Ключике». Там его наверняка помнят. И я обязательно про него что-нибудь узнаю. Так просто ведь мне никто ничего не скажет. А я там покручусь в коллективе – кто-нибудь обязательно проговорится.

      – Тебе-то что? – рассердился я. – Катался бы на лошади!

      – Дим! – Алешка широко распахнул глаза. – Неужели ты не понял, что тут скрывается тайна.

      Ну да, раз скрывается тайна, надо ее раскрыть.

      – Без тебя раскроют, – буркнул я.

      – Не раскроют, – серьезно сказал Алешка. – У меня некоторые ниточки в руках. А у них нет. – И он раскрыл папку с рисунками, засунул туда портрет Волка.

      Я воспользовался случаем:

      – Лех, а зачем эта лошадь на скалу лезет? Что она там забыла?

      Алешка оживился:

      – Это, Дим, кабардинка. Специальная такая горная лошадь. Ее вывели для горных троп. Она очень добрая, выносливая и очень цепкая. У нее, Дим, исключительно крепкий копытный рог.

      Да уж, конечно, добрая. Недобрую лошадь лазить по скалам, цепляясь «исключительно крепким копытным рогом», не заставишь.

      – Они, Дим, и в цирке выступают.

      Ну да, под самым куполом. Но вслух я этого не сказал, а только поразился – сколько он уже про лошадей знает!

      И я взял следующий рисунок.

      – Лех, а почему у этой лошади столько ног?

      Алешка очень удивился вопросу. Он показался ему наивным.

      – Очень просто, Дим, – нехотя, как дурачку, объяснил он. – Я изо всех