На графских развалинах. Вячеслав Жуков

из подсобки, очутился возле самой ее стойки.

      Бросив взгляд на посетителей кафе, он увидел сидящего за столом усатого Грека и спросил у Ритули:

      – А эта рожа чего тут торчит?

      Ритуля растерянно улыбнулась, не зная, что ответить, посмотрела на Грека и пожала своими богатырскими плечами.

      Грек понял, что барменша страшно боится Фомина.

      Потеряв к Греку всякий интерес, Фомин отвернулся от него.

      – Ну и где ваша «мама»? – спросил он, насупившись.

      «Мамой» называли хозяйку кафе, женщину лет пятидесяти с увесистой золотой цепью на шее и тяжелыми бриллиантами в ушах. Кроме этого, дающего неплохой доход кафе, она владела еще тремя крупными магазинами и считала себя благодетельницей для своих подчиненных. Им всем она давала неплохую работу.

      – Я… – Ритуля запнулась, не зная, чего сказать. – Не знаю… Она тут была…

      – И где же она теперь? – Сухо спросил Фомин. – Я проходил по коридору, дернулся, а дверь в ее кабинет закрыта. Уж не соврала ли ты мне, сучка?

      – Не…е, – замотала головой Ритуля.

      – Смотри, а то я обижусь и откручу тебе голову, – пригрозил спокойно Фомин. Хотя можно было и не говорить этого. Ритуля прекрасно помнила, как два года назад Фомин здорово отколошматил ее только за то, что она позволила отпустить в присутствие «мамули» в его адрес шутку. Тогда Ритуля неделю не показывалась из дому. Все лицо было в синяках. Теперь же она мучительно соображала, каким образом задняя дверь, ведущая из подсобки на улицу, оказалась не запертой. Скорее всего, кто-то из девчонок выбегал покурить и не запер ее. А Фомин имел привычку входить в кабинет к «мамуле» с заднего входа, чтобы не светиться в зале перед посетителями. Так он делал раньше, когда приходил за деньгами, которые «мамуля» платила за бандитскую крышу.

      – Вот урод, – тихонько произнесла Ритуля, смутно понимая, что будет дальше. Вряд ли Фомин вот так запросто поддастся ментам. Хорошо, если просто будет махаловка. Тогда они разнесут здесь все. А может быть и хуже. Ритуля знала, что Фомин всегда носил с собой оружие, а теперь, он и вовсе шагу не может ступить без ствола.

      Ритуля приготовилась в случаи чего сразу лечь за стойкой на пол, и гори оно все тут синим пламенем: и это кафе, и менты, и Фомин вместе с ними.

      Федор Туманов открыл дверь и первым вошел в кафе и не поверил своим глазам. Даже на какой-то миг приостановился, хотя этого делать было никак нельзя. Но сейчас он никак не мог понять, каким образом Фомин очутился здесь, минуя их.

      Кажется, об этом подумал и Ваняшин и увидев стоящего возле стойки Фомина, разговаривавшего с барменшей, буркнул под нос:

      – Вот это да. А мы его там ждем.

      Они вдвоем направились к стойке.

      На звук открываемой двери Фомин обернулся. Посмотрел на Туманова, на Ваняшина и рука скользнула под рубашку, прикрывавшую пояс. За поясом торчала рукоять «Макарова». Быстро достав пистолет, Фомин обернулся к барменше.

      – Решила сдать меня, сучка?

      Ритуля испуганно закричала и тут же упала за стойку, когда Фомин навел