На графских развалинах. Вячеслав Жуков

раз вела такую бухгалтерию для себя. Но сейчас эти все порции, килограммы и литры не интересовали Грека. Ему был нужен номер сотового телефона Фомина. Его Грек нашел на последней странице. Парень записал его собственноручно.

      – Вот он, номерок. Сейчас мы перепишем его… – проговорил Грек, пошарив во внутреннем кармане своего пиджака. Его записная книжка лежала там, а вот авторучки не оказалось. И тут Грек вспомнил, что уходя из кабинета, оставил ее на столе. Едва не взвыл от досады. Перетряхнул сумочку барменши, надеясь в ней найти авторучку, и не нашел.

      – Ну что ты будешь делать, – вздохнул он, пару раз повторив телефонный номер Фомина, и понял, что может не запомнить его. Сейчас от выпитой в кафе водки в голове творится такое. А утром, когда он проснется, все может быть по-другому и память может подвести.

      Грек не долго думал, как ему быть. Услыхал из ванной голос толстушки:

      – Милый, я уже готова. Готовь свой сюрприз.

      – Сейчас. Сейчас приготовлю, лапуля, – довольно громко произнес Грек и вырвал из записной книжки страницу с номером. Повесив сумочку на прежнее место, он быстро открыл входную дверь и выбежал из квартиры.

      Обернувшись в полотенце, Ритуля вышла из ванной и осмотрелась, не находя Грека. Тишина в двух других комнатах и кухне, казалась ей подозрительной.

      – Милый?! – позвала она, зайдя в каждую из комнат, потом в кухню. Потом выбежала в прихожую и увидела, что нет ботинок, в которых Грек причухал сюда.

      – Вот, сучок усатый! Это действительно сюрприз. Сбежал, – проговорила она разочарованно, сорвав с себя влажное полотенце и швырнув его на пол. Сейчас ей хотелось выбежать на улицу, догнать этого усатого мужика, у которого она даже не спросила имя, и задушить его на месте.

      – А я-то дура, тру себя мочалкой, намывалась… – проговорила она разочарованно и зайдя в кухню, прямо голой уселась за стол. Налила из бутылки в стакан водки. Горестно вздохнув, поднесла стакан к губам.

      – Вот и верь мужикам.

      От одной мысли, что ей придется пить в одиночестве, а потом одной лежать в постели, коробило Маргариту. Но еще больше коробило непонимание, почему усатый мужик сбежал. Ведь ничем вроде не обидела его. Наоборот, приласкать хотела.

      Поставив пустой стакан на стол, она вдруг вспомнила о деньгах. В шкафу, за книгами лежала заначка на черный день. Тысяч двадцать долларов.

      Войдя в комнату, она открыла шкаф. Пошарила.

      Деньги лежали там, где Рита их положила.

      – Ничего не пойму, – хмыкнула она, осматриваясь и не находя ничего такого, что бы указывало на то, что усатый ловелас шарил по квартире. Даже золотые перстни, цепочка и серьги, лежали в серванте в чашке, где она обычно их хранила.

      – Трахать меня он не стал, – говорила она, расхаживая по комнате голой. – Водки не выпил. Тогда зачем вообще, приходил ко мне? Чего ему, козлу, надо было?

      В растерянности Рита села на диван, вспоминая недобрым словом Сан Саныча Грека.

      А Сан Саныч Грек в это время резво скакал к дому. Дожидаться автобуса он не стал.