Бозон Хиггса (сборник). Антон Первушин

Я сомкнул брови на переносице так, что уши затрещали. Обычно это действует безотказно…

      – Нет. Просто я не понимаю и хочу уточнить… Кстати, что у вас с лицом? Это нервный тик?

      – Ща как по лбу дам, узнаешь, что у меня такое с лицом!

      – Извините, я не понимаю взаимосвязи между этими событиями…

      И тут я не выдержал и захохотал. Вот кто бы мог подумать, что типчик с внешностью «дурачок типичный» может так изысканно выражаться?

      – И откуда ты только такой взялся… – только и мог сказать я сквозь смех.

      – С Марса.

      Он что, чокнутый? Или притворяется?

      – Ага, а я с Венеры.

      – Этого не может быть. Колония на Венере была уничтожена девяносто лет назад… Или вы… Вы… Вы тоже – Сохранённый?!

      И прежде чем я успел понять, что за тут такое творится, он мне на шею бросился. То есть собирался броситься. Потому что охранная система у меня безотказно работает. Любое несанкционированное физическое вторжение в персональную зону воспринимается моей боевой прошивкой как враждебное. Мальчонку чуть по стенке не раскатало.

      – Эй, ты там как, жив? – Я наклонился к нему и, отключив охранку, протянул руку, помогая подняться.

      – Вроде…

      – На будущее. У меня кибер-мозг нехилую защитную функцию имеет. Сунешься без спросу – мало не покажется. Жизнь у меня, понимаешь, трудная, полная невзгод и опасностей…

      – За вами тоже клерки охотятся? – Парнишка смотрел на меня понимающим взглядом. А я на него непонимающим вытаращился.

      – Кто-кто? Что еще за клерки?

      – Неужели вы не знаете? Если вы действительно Сохранённый с Венеры, то…

      – Так, – решил я сразу расставить все точки и запятые. – Во-первых, хватит «выкать». Во-вторых, ты пошутил – я пошутил. И прикроем лавочку. На Марсе жизни нет. На Венере – тем более. Хватит бредятину нести.

      Он уставился на меня таким же взглядом, какой был у моего щенка перед форматированием. С тех пор год прошёл, но я до сих пор его глаза помню… А еще говорят, псевдозверушки ничего не понимают. Да они все лучше нас чувствуют – и близость небытия и боль предательства… Но тогда у меня выбора не было. А сейчас…

      – Эй ты, Марсианин! Хватит дуться – лопнешь, – сказал я примирительно. – Ты что, действительно с Марса?

      – Да.

      – И хочешь сказать, что там земная колония есть?

      – Да.

      – И давно?

      – Около ста тридцати пяти лет, со времён Третьей Мировой.

      – Это невозможно.

      – Почему ты пришёл к такому выводу?

      – Да потому! Если бы люди жили на Марсе, об этом бы по Каналу трещали… – начал было я и осёкся. Потому что кто, как не я, не далее чем вчера, вопил на всю Оперу, что каждое слово, сказанное по Каналу, – ложь, а правды там столько же, сколько ноликов в цифре «три».

      – Ну, всё равно, – не сдавался я. – Если на Марсе есть жизнь – должен же хоть кто-то про это знать! Корабли же должны туда летать! Космодромы для этого нужны! И всё такое! Разве можно было бы всё это пропихнуть