Анатомия финансового пузыря. Елена Чиркова

этот момент его приходят арестовывать. На него донес Бокстель, зная, что за хранение таких документов полагается смертная казнь: «…он все же сначала содрогнулся при мысли о доносе и о том, что донос может привести Корнелиуса на эшафот. В злых мыслях самое страшное то, что злые души постепенно сживаются с ними.

      …Может быть, завистник не поддался бы простой жажде мести, терзавшей его сердце, если бы демон зависти не объединился с демоном жадности.

      Бокстель знал, каких результатов добился уже ван Берле в своих опытах по выращиванию черного тюльпана.

      Как ни был скромен доктор Корнелиус ван Берле, он не мог скрыть от близких свою почти что уверенность в том, что в 1673 году он получит премию в сто тысяч флоринов, объявленную обществом садоводов города Гаарлема.

      Вот эта почти что уверенность Корнелиуса ван Берле и была лихорадкой, терзавшей Исаака Бокстеля.

      Арест Корнелиуса произвел бы большое смятение в его доме. И в ночь после ареста никому не пришло бы в голову оберегать в саду его тюльпаны.

      И в эту ночь Бокстель мог бы перебраться через забор, и так как он знал, где находится луковица знаменитого черного тюльпана, то он и забрал бы ее. И вместо того, чтобы расцвести у Корнелиуса, черный тюльпан расцвел бы у него, и премию в сто тысяч флоринов вместо Корнелиуса получил бы он, не считая уже великой чести назвать новый цветок Tulipa Nigra Boxtellensis.

      Результат, который удовлетворял не только его жажду мщения, но и его алчность.

      Когда он бодрствовал, все его мысли были заняты только большим черным тюльпаном, во сне он грезил только им.

      Наконец, 19 августа около двух часов пополудни искушение стало настолько сильным, что мингер Исаак не мог ему больше противиться. И он написал анонимный донос, который был настолько точен, что не мог вызвать сомнений в достоверности, и послал его по почте».

      К его доносу отнеслись серьезно, ведь он был очень точен: указывалось, в каком ящике какого шкафа лежали бумаги. При обыске бумаги нашли, Корнелиуса арестовали, но он успел положить в карман самое ценное, что у него есть, – три луковички черного тюльпана.

      Бокстель этой же ночью забрался в сад, а затем и в дом, но нашел только запись Корнелиуса в журнале, из которой следовало, что луковичек три. Бокстеля осенило, что ван Берле мог унести луковички с собой в тюрьму: «Вдруг изо всей силы он ударил себя по лбу и воскликнул:

      – О я, несчастный! О, трижды проклятый Бокстель! Разве с луковичками расстаются?! Разве их оставляют в Дордрехте, когда уезжают в Гаагу! Разве можно существовать без своих луковичек, когда это луковички знаменитого черного тюльпана?! Он успел их забрать, негодяй! Они у него, он увез их в Гаагу!..

      – В конце концов, если они у него, он сможет хранить их только до тех пор, пока жив...

      И его гнусная мысль завершилась отвратительной гримасой.

      – Луковички находятся в Гааге, – сказал он. – Значит, я не могу больше жить в Дордрехте.

      В Гаагу, за луковичками, в Гаагу!»

      Бокстель пускается вдогонку за ван Берле.

      Корнелиуса действительно