Земля мертвых. Александр Прозоров

что ходить не могли!

      – Счастливчики, – откликнулся Никита Хомяк. – А у нас под Мурманском кроме мха ничего не росло.

      – Мужики, – Немеровский откупорил следующую бутылку. – Думаю, нам нужно выпить за бескрайние просторы нашей земли, что лежат от полюса почти до Индийского океана, от Тихого океана и до Атлантического.

      – Это ты загнул, Миша – рассмеялся один из милиционеров. – Откуда Атлантический океан взялся?

      – Может, чуть меньше, – не стал спорить ратник. – Но не на много.

      – Ладно, – согласился патрульный, – за нашу землю!

      К тому времени, когда ложки застучали по дну казана, мужчины успели приговорить четыре бутылки, а разговоры ушли в чистую науку: считать Черное море частью Атлантического океана, или нет?

      Внезапно все звуки перекрыл чистый и ясный женский голос:

      Матушка родимая, дай воды напиться,

      Сердце мое, ох бросает в жар.

      Долго гуляла в темном я саду,

      Думала на улицу век не поду!

      Теперь же под вечер аж пятки горят!

      Ноженьки стройные в пляску хотят!

      Я пойду на улицу, к девкам я пойду,

      Голосом звонким я им подпою!

      Вот уж что-что, а голос был действительно звонкий. От таких лопаются хрустальные бокалы и рассыпаются люстры. Росин поднялся из-за стола, оставив остальных спорить о географических терминах, вышел на воздух.

      На Неве зажглись бакены, бросая во мрак алые огоньки, на том берегу и на острове четко пропечатывались прямоугольники освещенных окон. Несколько горящих на поляне костров не могли справиться с ночной мглой, и лишь придавали окружающему миру ощущение обжитости.

      Песня растекалась от костра на берегу, и мастер спустился к своим дружинникам.

      Выйду на улицу – солнца нэма,

      Парни молодые свели меня с ума!

      Выйду на улицу, гляну на село,

      Девки гуляют и мне весело!

      Пела, оказывается, та самая девушка в коротком алом платье, еще днем обратившая на себя внимание мастера. Пела легко, без напряжения, сидя на чьей-то стеганке и прикрыв ноги выделенной кем-то курткой.

      – Знакомьтесь, мастер, – прижав ладонью струны гитары, окликнул Росина Игорь Картышов, бывший танкист, прошедший Афганистан и Чечню, горевший и на чужбине и на родине, но тем не менее при первом же сокращении отправленный в запас. Лицо его после ожогов выглядело устрашающе, но характер оставался спокойным до флегматичности. – Племянница моя, Инга. Учится в Москве, в Гнесина, приехала отдохнуть. Хотела познакомиться с принцем, вот я ее с собой и взял.

      Вокруг костра засмеялись.

      – А вы что, принц? – встрепенулась Инга.

      – Предположим, я князь, – сел на траву Костя. – Устраивает?

      – Нет, Игорь обещал, что настоящий принц будет, без обмана.

      – Ну, не знаю, – покачал головой Росин. – У славян только князья были, у ливонцев демократия, у викингов ярлы. Даже не знаю, что и предложить.

      – Так шведы