Былины. Коллектив авторов

и тут-де Добрынюшка ругаться стал:

      «Уж ты, гадина, едешь, да перегадина!

      Ты сорока, ты летишь, да белобокая,

      Да ворона, ты летишь, да пустоперая,

      Пустопера ворона, да по загуменью!

      Не воротишь на заставу каравульную,

      Ты уж нас, молодцов, видно, ничем считашь?»

      А и тут-де татарин да поворот даёт,

      Да снимал он Добрыньку да со добра коня,

      Да и дал он на… по отяпышу,

      Да прибавил на… по алябышу,

      Посадил он назад его на добра коня:

      «Да поедь ты, скажи стару казаку, —

      Кабы что-де старой тобой заменяется?

      Самому ему со мной еще делать нечего».

      Да поехал Добрыня, да едва жив сидит.

      Тут едет Добрынюшка Никитьевич

      Да к тому же к своему да ко белу шатру,

      Да встречает его да нынче стар казак,

      Кабы стар-де казак да Илья Муромец:

      «Ох ты ой еси, Добрынюшка Никитич блад!

      Уж ты что же ты едешь не по-старому,

      Не по-старому ты едешь да не по-прежному?

      Повеся́ ты держишь да буйну голову,

      Потопя́ ты держишь да очи ясный».

      Говорит-то Добрынюшка Никитич блад:

      «Наезжал я татарина на чистом поли,

      Заревел я ему да ровно два раза,

      Да и едет татарин, да не оглянется;

      Кабы тут-де-ка я ровно ругаться стал.

      Да и тут-де татарин да поворот дает,

      Да сымал он меня да со добра коня,

      Да и дал он на… да по отяпышу,

      Да прибавил он еще он по алябышу,

      Да и сам он говорит да таковы речи:

      «Да и что-де старой тобой заменяется?

      Самому ему со мной да делать нечего!»

      Да и тут-де старому да за беду стало,

      За великую досаду да показалося;

      Могучи его плеча да расходилися,

      Ретиво его сердце разгорячилося,

      Кабы ровно-неровно – будто в котли кипит.

      «Ох вы ой еси, русские богатыри!

      Вы седлайте-уздайте да коня доброго,

      Вы кладите всю сбрую да лошадиную,

      Вы кладите всю приправу да богатырскую».

      Тут седлали-уздали да коня доброго;

      Да не видно поездки да молодецкоей,

      Только видно, как старой нынь на коня скочил,

      На коня он скочил да в стремена ступил,

      Да и приснял он свой да нонь пухов колпак:

      «Вы прощайте, дружинушка хоробрая!

      Не успеете вы да штей котла сварить, —

      Привезу голову да молодецкую».

      Во чистом поли видно – курева стоит,

      У коня из ушей да дым столбом валит,

      Да из глаз у коня искры сыплются,

      Из ноздрей у коня пламё мечется,

      Да и сива-де грива да расстилается,

      Да и хвост-от трубой да завивается.

      Наезжаёт татарина на чистом поли,

      От того же от города от Киева

      Да и столько-де места – да за три по́прища.

      Заревел тут старой да во первой након:

      «Уж я верной богатырь – дак я напуск держу,

      Ты неверной богатырь – дак поворот даёшь».

      А и ёдет татарин, да не оглянется.

      Да и тут старой заревел во второй након:

      «Уж