Хоббит, который познал истину. Вадим Проскурин

глупость. А они считают глупостью то, что у нас нет чистых отхожих мест с водяным сливом.

      – Какая разница, куда срать?

      – А они говорят, что не важно, окружены воины почетом или презрением.

      – Но это же совершенно разные вещи!

      – Да, совершенно разные. Для тебя важно одно, для них – другое. Пойми, они другие, совсем другие.

      – Это я уже поняла. Они – просто стадо, лишенное всякого представления о чести. Ты видел, что написано на вывеске за углом?

      – Видел. Там бордель и вывеска соответствующая.

      – Хрен с ним, с борделем, но ты видел, что именно там предлагают посетителям?

      – Видел. Гадость.

      – Ты так спокойно говоришь об этом? Вы же, хоббиты, всегда были против разврата!

      – Я уже не совсем хоббит, родной клан объявил меня вне закона.

      – А кто ты теперь, человек? Или майар?

      – Олорин говорил, что я стал больше похож на майара, чем на смертного. Интересно, кстати, куда Олорин подевался, надо бы его проведать при случае... Ладно, допустим, местные люди – глупое стадо. Что дальше?

      – Как что? Им необходим тот, кто построит их и поведет на водопой или куда-нибудь еще.

      – Это ты на себя намекаешь?

      – А хотя бы и на себя! Чем я хуже этого, как его... Джона Груша! Даже наш Гней, когда разговаривал с мордорским таном, не догадался спросить, живут ли у них гоблины.

      – Уже успела газеты почитать?

      – Как видишь. Слушай, Хэмфаст, я не могу поверить, что онипридумали меня.Ты уверен, что это ихмир настоящий?

      – Абсолютно. Каким бы невозможным это ни казалось, именно они придумали нас. Только учти, что мудрецы по балаганам не ходят.

      – Странно... Странно и глупо. Целый мир смердов. Никакого понятия о чести, никакой дисциплины, в конце концов. Я выхожу на улицу, и каждый пятый встречный предлагает мне с ним переспать.

      – А ты никогда не ходила по ярмарке в вызывающей одежде?

      Мезония резко вскинула голову:

      – Я воин, а не шлюха!

      – Значит, не ходила, и потому это чувство тебе внове. Здесь тебя воспринимают... Нет, не как шлюху, скорее как девицу, которая не прочь поразвлечься.

      – Почему?!

      – Ты красива, хорошо одета, не шарахаешься от встречных мужчин, явно не спешишь ни по каким делам. Почему бы с тобой не познакомиться? Пойми, все вокруг – нереальный мир, это как карнавал, где каждый играет какую-то роль, ту роль, которая больше подходит к душе. Прыщавый юнец, которому в реальном мире не улыбнется ни одна гулящая девка, надевает тело красавца-мужчины и пристает ко всем встречным женского пола. Некрасивая девчонка одевается красавицей и соблазняет каждого встречного. Это игра, здесь играют в жизнь. И они не виноваты, что ты не вписываешься в правила игры.

      – Ты говорил, что наш мир – игра, а то, что вокруг нас, – самое лучшее приближение к реальному миру, которое мы можем достичь. А мне кажется, что мое Средиземье – единственно реальный мир, потому что он единственно нормальный.

      – Родной мир всегда кажется единственно нормальным.

      – Но, Хэмфаст, Средиземье