Давайте создадим Конституцию. Андрей Игоревич Фальков

или воинский экипаж.

      Поезд, словно не желая ехать дальше, загудел и дернул вагон. Мои попутчики – два веселых мужичка – распаковали нехитрую еду, выставили на стол бутылочку водки и приглашающим жестом кивнули мне.

      – Спасибо, – вежливо отказался я, залез на свою полку и стал смотреть в окно.

      Дождь, пожелтевшие листья, бурая трава у насыпи, деревни, сёла, города – атомный Арзамас, древний Муром, – золотые кресты церквей. Россия. Величавый Третий Рим плыл и плыл вдаль, застывший и безмолвный. Убаюканный стуком колёс, я задремал.

      Открыл глаза я на рассвете. Что-то толкнуло, и я вскочил на полке, не понимая, что произошло, где я. Всё так же стучали колёса поезда, но стучали плавно и весело. Поезд нёсся вперед как стрела, при этом не лязгая и не громыхая.

      Я огляделся – вот это да! Внешний вид купе резко изменился: теперь оно было отделано не дешевым пластиком, а деревом. Мои спутники спали на удобных диванах, а на столе вместо водки стояла бутылка хорошего коньяка, в которой еще что-то плескалось. Всё изменилось. Я выскочил в проход. Там тоже всё стало другим: поезд изменился, от него веяло добротностью и довольствием, исчез запах туалета и общее ощущение захолустья.

      Дождь прекратился, из-за туч выглянуло солнце. Оно осветило фантастическую картину за окном: мы проезжали мимо добротных домов, чистых и ухоженных. Нигде никаких грунтовок, покрытых лужами, нигде никаких следов нищего существования, хорошие, хотя и узкие асфальтированные дороги, на худой конец, гравий. Дороги! У нас! Не роскошные, но добротные дороги. Обработанные поля. Неспешная добротная деловая жизнь, на всем отпечаток ухоженности и заботы. Что это? Богатое Подмосковье? Рано вроде бы, да и на подмосковные коттеджи не похоже, нет соседства огромных дворцов с убогими хижинами, нет контраста богатства и нищеты, которая так терзает глаз. Где я?

      Тут из купе вышли мои соседи и весело, с улыбкой подмигнули мне. Пьяные? Нет, веселые.

      – Что там, Вековку проехали?

      – Да, уже скоро Москва.

      Улыбаясь, они прошли умываться. Улыбаясь? Жители средней полосы России после ночного застолья? А поезд всё летел вперед, и за окном уже мелькало Подмосковье. И снова не планета контрастов, а работящие города, небольшие трех-, четырехэтажные многоквартирные дома, дороги, мосты, нетронутый лес, поля. Возделанные поля в Подмосковье – удивительная сказка! Что это?

      А вот и Москва. Она началась неожиданно. Где же чудовищные уродливые небоскребы, где гигантские бетонные магистрали, где громады дорожных развязок? Где серые грязные тучи в небе? Ничего этого нет. Нормальные невысокие здания в четыре—пять этажей. По нешироким, но очень грамотно спроектированным дорогам шустро, без пробок бегут автомобильчики. Это огромный, спокойный, зеленый город, а не Молох из стекла и бетона, вставший на дыбы.

      «Ну ты и попал», – подумал я про себя, и тут же в голове мелькнуло хорошо знакомое слово «попаданец». Но обычно попаданцы не знают, куда попали и что им делать, а я знал – я ведь всё же автор этой книги, как никак.

      Пройдя вокзал, на удивление чистый, светлый, без попрошаек и массы полиции, я сел в метро и отправился в библиотеку, чтобы найти и прочитать книги по истории, за которыми собственно и отправился в этот альтернативный мир. Самое простое средство узнать, что вокруг и почему все так волшебно преобразилось – зайти в библиотеку и прочесть исторические книги.

      Начнем с истории. Итак, что было раньше? Во все времена власть и народ были разделены и преследовали разные цели. Во все времена был некий «народ», или «массы», над которым стояла некая «власть», отделенная от забот народа и не понимавшая его. Вечная мировая история. И в России триста лет они жили, борясь друг с другом.

      Начнем с того, что изначально основатель династии Романовых не был исконно русским. Дальнейшее онемечивание власти (от слова «немцы» – не мы) провел государь Петр Алексеевич. При нем практически половину государственных постов заняли иностранцы, а сам государь женился на лифляндке. Стараниями государя Петра население России сократилось на треть, а попавшие на государственные посты немцы перестали понимать русского человека.

      Чем дальше, тем больше. Количество русской крови в царях российских всё уменьшалось, и вот государыня Екатерина уже не имела ни капли русской крови и по-русски практически не говорила.

      Засилье немцев стало таковым, что когда Екатерина спросила знаменитого полководца Суворова, чем его наградить, тот сказал:

      – Государыня, сделайте меня немцем!

      За царствующей фамилией потянулось дворянство. В начале XIX века весь двор перешел на французский язык, и высшее дворянство Москвы и Петербурга перестало понимать русскую речь. Почитайте «Войну и мир» Толстого: русским офицерам было легче разговаривать с французскими пленными, чем со своими солдатами.

      Потом в России осталось несметное количество пленных французов, которые стали гувернерами барских детей. Бывшие солдаты, повара и парикмахеры взялись за воспитание представителей власти, стоящей над народом. Сто лет попыток как-то изменить отношение власти к народу мирным путем ни к чему