Розы тени. Наталья Резанова

все было бы кончено еще в прошлом году. – Полтора года назад Стефан был захвачен войсками императрицы, Матильда, Domina Anglorum, вступила в Лондон и была провозглашена королевой, но потом Роберт Глостер попал в плен – и Матильда обменяла Стефана на брата. – Верность родным есть проклятие детей Генриха. Матильда ради брата не пожалела короны. Вильгельм Этелинг, говорят, утонул, спасая младшую сестру, еще одну Матильду…

      – А ведь утверждали, что Гильом Аделин (Мадок назвал покойного принца на норманнский манер) был замечательно образован, учился у лучших наставников, знал несколько языков, при этом успел отличиться в военных кампаниях…

      – Ну, людям свойственно преувеличивать достоинства принцев, особенно рано погибших.

      – Но будь он даже глуп как пробка, он был единственным наследником, в правах которого не было сомнений. Если б «Белый корабль» не затонул тогда, никакой войны бы не было. А потомки Плантагенетов все равно бы сели на английский трон – ведь жена Гильома из этого рода.

      – Но лучший из королевских кораблей разбился о скалу, и дети короля, и цвет норманнской знати – все погибли. Один Стефан в последний момент отказался отплывать – из-за расстройства желудка. Вот как приступ поноса может определить судьбу королевства.

      Безумный, о котором собеседники забыли, тихонько запел:

      Чайлд Роланд подходит к Темной Башне,

      Слышно там, как кто-то говорит:

      «Фи, фо, фам! Британской кровью пахнет!»

      – Не иначе, этот мудрец напоминает нм, что мы слишком заговорились о посторонних вещах, – сказал магистр. – Давай лучше вернемся к истории короля Леира. Что там тебя еще не устраивает?

      – Некоторая нелогичность. Зачем Леир испытывал дочерей? Ведь Гонорилья и Регау отобрали у него владения в результате войны. Вот если бы они своей лестью добились, чтоб он им сам добровольно все отдал…

      – Брат Мадок! Ты сам бросил мне упрек, что история похожа на сказку, а теперь говоришь такую несообразность. Король может добровольно отдать свои владения только в приступе безумия, а Леир безумным не был. Он был изгнанником и скитальцем, но не безумцем.

      – Сие сказано отнюдь не в упрек. Мерлин изрекал свои пророчества именно будучи безумным скитальцем.

      – Мерлин не был королем.

      – Многие говорят иное. «Был он король и пророк: народом гордым деметов правил и предрекал грядущие судьбы монархам»…

      – Это из твоей поэмы?

      – Да. Я поставил себе целью воспеть жизнь и пророчества Мерлина.

      – Превосходно. Только, если ты будешь излагать его пророчества, люди, пожалуй, скажут, что это я написал.

      – Мне сие лестно.

      – Не скромничай. Полагаю, поэма твоя будет иметь успех. Люди всегда хотят слышать о пророчествах, о королях, возвращающих законный престол, и о принцах, потерянных и найденных.

      – Это верно. Я тоже слышал, будто брак Матильды с германским императором не был бездетен – у них будто бы родился сын, но его во