Закатные гарики. Вечерний звон (сборник). Игорь Губерман

приятелей (со мной, естественно) случайно занесло в грузинский город, широко известный пользой и целебностью своей воды. В Боржоми занесло нас, к знаменитым минеральным водам. Их не только пьют, как оказалось, но весьма успешно промывают ими организм, который, очищаясь, молодеет и функционирует намного безупречней. Так нам объяснили принимавшие нас местные люди, в подтверждение своим словам показывая на роскошные дома, в которых обитают, приезжая, все почти грузинские вожди. И завтра утром обещала чуть пораньше выйти на работу медицинская сестра Эмма – выдающийся специалист по этой части. А дело было вечером, и мы уже изрядно утомились в долгом переезде, мы кивнули – благодарно и не очень понимая, что нас ждет, немного выпили и кинулись поспать. А утром вяло и послушно поплелись в тот корпус, на который указали нам вчера. И приветливая Эмма (дама пожилая) величаво, но гостеприимно распахнула дверь в свой кабинет. И мы все трое – вмиг оцепенели и застыли, догадавшись, что нам предстоит. Поскольку на стене висел огромный бак и от него спускался шланг, а завершалась эта толстая резиновая трубка – ярко-желтым медным наконечником, похожим на слегка уменьшенный пожарный брандспойт. И явно этот жуткий наконечник был несоразмерен беззащитным нежным дырочкам, в которые его должны были нам вставить. И мгновенно полиняли и осунулись мои приятели, в которых доблесть и отвага проступали в каждом шаге еще пять минут назад. Отъявленные мужики, и в армии служили оба – мне смешно и стыдно было видеть их сейчас. Но более того: они сплоченно и настойчиво подталкивали, двигали меня вперед, с любовью бормоча, что старикам везде у нас почет, что я уже по жизни много видел, вообще пожил вполне достаточно, и пусть я буду первым в этот раз. И я, сурово скрыв, что именно житейский опыт вынуждает меня трусить еще пуще, посмотрел на них высокомерно и презрительно, после чего решительно вошел. И дверь за мной закрылась – навсегда, быть может, ибо наконечник был чудовищно велик. Я снял штаны, трусы и лег на левый бок лицом к стене. Я обещал себе вести себя достойно и, чтоб легче было, начал вызывать в свою пугливо замершую память образ Муция Сцеволы. А как только ощутил, что наконечник мягко и совсем не больно оказался внутри меня, то сообразил, что было бы естественней мне вспомнить лагерных или тюремных педерастов. И я расслабился, что было преждевременно. Через минуту я почувствовал себя воздушным шариком, который надувают с помощью автомобильного насоса. Это настенный бак неизмеримого объема принялся накачивать целительной водой мой бедный и ни в чем не виноватый организм. К тому же Эмма, оказавшаяся вдохновенной энтузиасткой минеральной процедуры, непрерывно мне повествовала, что внутри меня на данную минуту происходит. К сожалению, я не могу пересказать детали и подробности, но видит Бог – они не облегчали надувание. А думал я все это время только о немыслимых размерах бака. Но в секунду, когда понял я, что лопну, и легонько застонал, – меня освободили и позволили уйти за ширму (выпускание воды обратно тоже было предусмотрено процессом), а затем все начали с начала. Тут уже иной потек из Эммы текст: она рассказывала,