Исчезающие в темноте. Кольцо бессмертной. Наталья Тимошенко

в нем?

      – Я замужем, – напомнила она.

      Данил непонимающе нахмурился, затем взглянул на свою руку, все еще лежащую на ее обнаженном плече, и тут же отдернул ее. На его лице растерянность сменилась испугом.

      – Прости, я не то имел в виду! – виновато покачал головой он, делая шаг назад, чтобы увеличить между ними расстояние. – Вовсе не то, что тебе показалось. Просто я недавно в вашем городе, знакомых и друзей нет, все родственники очень далеко, а есть одному порой так скучно. Не подумал, как это прозвучало. Конечно же, у меня не было намерений приглашать на свидание замужнюю женщину. Еще раз прости.

      Теперь непонятную вину почувствовала и Рита, хотя откуда взялось это чувство, она не представляла.

      – Может быть, просто пообедаем вместе? – предложила она. – Как-нибудь на работе сходим в кафе на первом этаже.

      Данил снова посмотрел на нее и улыбнулся.

      – Идет! Совместный обед будет выглядеть вполне невинно, не даст повода для сплетен, и ты перестанешь чувствовать себя должной.

      Договорившись таким образом, Рита еще раз поблагодарила его за помощь и выпорхнула из ординаторской. Странно, даже злость на Марка немного притупилась.

* * *

      Нина Васильевна даже не пыталась скрыть своего раздражения. Обычно хоть и строгая, но вежливая и учтивая, сегодня она выглядела откровенно злой. Рита знала, что никто из воспитателей никогда не сидит в саду до семи вечера, как полагается, уходят сразу после того, как родители забирают последнего ребенка, а сегодня ей пришлось задержаться почти до конца официального рабочего дня, потому что только к этому времени Рита явилась за Соней.

      Рита чувствовала себя отвратительно. Она терпеть не могла опозданий и невыполненных обещаний. И хоть в сегодняшнем происшествии не было ее вины, все равно чувствовала себя виноватой. Воспитательнице плевать, кто там должен был забрать ребенка, это личное дело его родителей. Успокаивало только, что Соня не выглядела обиженной, расстроенной или испуганной. Она спокойно рисовала за столом, когда раскрасневшаяся и растрепанная Рита ворвалась в группу, а затем так же спокойно сложила альбом и карандаши в ящик и направилась в раздевалку, чтобы сменить обувь.

      Впрочем, Соню вообще было сложно вывести из себя. Едва только избавившись от пеленок, она практически перестала плакать и закатывать истерики, позволяя себе подобное поведение в крайних случаях. Возможно, она пошла характером в невозмутимого деда, отца Марка, возможно, так на нее действовал ее собственный дар. Когда ты видишь то, что недоступно не только взрослым, но и вообще другим людям, разве можно оставаться обычным ребенком?

      Соня с самого рождения не издавала никаких звуков. Рита затаскала ее по всем знакомым и незнакомым врачам и ученым, и лишь полтора года назад нашла причину ее молчания. Правда, причина эта оказалась настолько пугающей, что только добавила волнения. Ей, не Марку. Тот, наоборот, узнав об особенностях их ребенка, которого он всегда называл Гретхен, а не Соня, успокоился, что порой