Молодые и сильные выживут. Олег Дивов

они тоже понятия не имели.

      А многие просто не хотели знать.

      Гош докурил сигарету и тяжело вздохнул. Его так и подмывало спуститься по ступенькам, усесться за руль и бежать, бежать, бежать… Куда? Зачем? Ему предстояло очень многое вспомнить, а для этого нужно было остаться здесь, в Москве. И терпеть, и ждать, и ежедневно подстегивать непослушную память. В надежде, что появится хоть малейшая зацепка.

      – Оля… – прошептал Гош. – Оля, дорогая… Где же ты? Как же мне теперь быть?

      Собака легла и положила морду ему на колени. Закрыла глаза. Задремала.

      – Прости меня, Оля… – прошептал Гош.

      Он спрятал в ладонях горящее лицо.

      …а где-то на окраине сознания уходило в поле стадо, и хрупкая девчонка колотила пятками по бокам гнедого жеребца, а кто-то сидел на заборе, держа под мышкой автомат и дуя пиво из бутылки, и играла музыка, и еще кто-то с очень знакомым лицом, гарцуя неподалеку на коне, радостно заорал: «Регуляторы, в седло-о!!!» и ускакал вслед за девчонкой, визжа и улюлюкая. Гош обернулся, рядом стояла громоздкая боевая машина с непомерно толстым стволом, и пожилой мужчина прислонился спиной к броне.

      – Кто такие Регуляторы? – спросил негромко мужчина. – Мальчишки теперь себя по-другому и не называют… Что за заразную историю ты им подбросил?…

      Здесь, в Москве, на теплых каменных ступенях, Гош не знал, как ответить призраку, явившемуся ниоткуда. Но там, в той жизни, он что-то ему сказал.

      И сказал, улыбаясь.

      Часть вторая.

      Годом раньше. В поисках себя.

      Объездчики вернулись на рассвете. Кряхтя и ругаясь, они волоком затащили добычу в прихожую и кое-как поставили на ноги.

      – Ну, Сан Сеич, получите-распишитесь, – сказал Цыган. – Вот и он, неуловимый Джо. Собственной, так сказать, персоной. С вас десять баксов за моральный ущерб.

      Пленник обвел помещение мутным взглядом, закатил глаза, выпал из рук объездчиков и с деревянным стуком рухнул на пол лицом вниз.

      – Только за моральный? – спросил пожилой мужчина, садясь на корточки и заглядывая потерпевшему за правое ухо. Там густо запеклась кровь.

      – Ну, дырок-то он нам в машинах наделал порядочно, – важно заявил Белый. – «Тойоте» вообще, гад, все стекла раскокал до единого.

      – И мое колесо, – подал голос Большой.

      – И твое любимое колесо, – согласился Белый.

      Костя и Цыган зашмыгали носами, но решили пока не смеяться.

      – В лохмоты, – горестно вздохнул Большой. – А где я новое возьму?

      – Если бы не это колесо у тебя на капоте, ты бы сам был в лохмоты, – сказал Белый. – Перестань ныть, я тебя умоляю.

      – Некрасиво без колеса, – объяснил Большой.

      – Достану я тебе новое! – утешил его Цыган. – Десять баксов.

      – Главное, все живы, – сказал пожилой мужчина. – Чем вы его так?

      – Это Костя. Прикладом. Мы его зажали в канаве и не давали подняться, а Костя сбоку подполз.

      – Опасный