Елена Прекрасная. Красота губит мир. Наталья Павлищева

ты сам обещал ее мне в жены. А моя жена должна жить со мной. И все же я Пенелопу не держу, пусть сама выбирает, где ей жить – в Спарте с отцом или в Итаке с мужем.

      Пенелопа залилась слезами:

      – Прости, отец, но я с мужем…

      Икария махнул рукой:

      – Увози! Только быстро, пока я не передумал!

      Отъехав подальше, Одиссей заорал на всю округу:

      – Мы будем приезжать в гости!

      – Езжай уж! – вздохнул несчастный тесть, казня себя за то, что не согласился сразу, тогда бы и пир был не хуже, чем у Елены с Менелаем… Бедолагу брала досада. Вот всегда этот Тиндарей сумеет сделать, как надо! Даже зятьев себе отхватил вон каких!

      Если б только знать отцу, какая судьба уготована его дочери! Столько лет этот самый Одиссей будет мотаться по свету в попытке вернуться домой, а она верно ждать… Но Одиссей вернется, и Пенелопа дождется! Такова судьба этой любви, родившейся на свадьбе неверной Елены и ее мужа Менелая, которому тоже придется несладко…

      ЗАЧЕМ АХЕЙЦАМ ТРОЯ?

      Земли ахейцев с трех сторон окружены водой, море, море и море… Нигде так легко не стирается эта грань между сухопутным человеком и мореходом. В Спарте люди могли всю жизнь провести на пашне или в горах, но попав на берег, где манящая синева волн на горизонте сливалась с синевой неба, они навсегда заболевали этим простором, в котором все подвластно только воле ветра и его собственным умениям, навсегда становились рабами мечты уплыть за этот горизонт. Море – это путь в другие страны, к другим людям, но это и дорога в неведомое. Сталкивая свое судно в воду, никто не мог быть уверен, когда и с чем вернется и вернется ли вообще. Плакали женщины, с тоской глядя вслед скрывавшимся в волнах парусам, молили богов вернуть любимых живыми.

      Причин для беспокойства много. Эгейское море капризно и скоро на внезапные вспышки гнева. Оно настолько опасно, что благоразумные люди, как только Плеяды в начале ноября улягутся спать и до самого того времени, пока они в конце апреля не встанут на плече у Тельца, не уходят в плавание даже с опытным лоцманом. Вернее, ни один опытный лоцман никого не поведет.

      В такое время весь берег уставлен вытащенными подальше кораблями без парусов (чтобы не гнили от дождя и мокрого ветра) и набитых крупными камнями, чтобы не снесло или не опрокинуло. Сами мореходы сидят у домашних очагов и рассказывают друг дружке небылицы про свои плавания, с тоской вспоминая крепкие попутные ветры и морские брызги.

      Но когда в месяце мунихионе (апреле) начинался свежий бриз, и море переставало штормить, мореходов никакими силами не удержать на берегу. Меньше двух месяцев всего до скирофориона (июня) плавание становилось хоть чуть безопасней, и все торопились использовать это время. Хотя все равно нужно было держать ухо востро и вглядываться в небо внимательно из-за постоянных шквалов и ливней, неожиданно налетавших южных ветров у Родоса и Крита, сильных ветров с гор…

      А потом три месяца господствовали летние ветры, дувшие с северо-запада или северо-востока. Эти ветры оставляли для плавания первую половину дня, они начинались обычно к полудню и к вечеру утихали. Много ли можно проплыть за полдня без риска разбиться о скалы