Лукреция Борджиа. Грешная праведница. Наталья Павлищева

Ваноцца вышла замуж после рождения третьего ребенка, то есть Лукреции… И снова кардиналов откровенно смутила широкая улыбка понтифика:

      – Я понимаю, кардиналам не пристало следить за всеми замужествами красивых женщин, я и сам не услежу, но могу сообщить, что до Джордже ди Кроче, которого вы имеете в виду, донна Ваноцца была замужем за неким Доменико д’Ариньяно, от которого и родила своего сына Чезаре. Повторяю, что позволил ему использовать свое имя, потому что оценил достоинства молодого человека, в которых, я надеюсь, вы не сомневаетесь. Как и в достоинствах донны Ваноцци.

      Кардиналам оставалось только почесать свои тонзуры и согласиться с таким логичным рассуждением. Александр немедленно выпустил буллу, утверждающую, что Чезаре сын Ариньяно. Теперь кардинальская шапка была ему обеспечена.

      Удивительно, но меньше всего этому обрадовался… сам семнадцатилетний кардинал!

      Лукреция никак не могла найти брата, она знала, что Чезаре никуда не уходил, но слуги не видели молодого человека. Зачем искала, не могла бы и сама сказать, просто чувствовала, что обязательно нужно увидеть брата. Она обежала уже весь дворец, заглянула в самые потаенные углы; уже потеряв надежду отыскать брата, Лукреция остановилась, с досадой покусывая губу, и вдруг услышала сдавленные рыдания! Обернувшись, она увидела Чезаре, который сидел в уголке, согнувшись и закрыв лицо руками. Девочка присела рядом, осторожно коснулась локтя брата:

      – Чезаре… ты плачешь?

      Чезаре и слезы вещи совершенно несовместимые. За все годы Лукреция ни разу не видела в глазах брата слез, он презирал Джованни за то, что тот иногда плакал. Что же должно было случиться, чтобы заплакал сам Чезаре?!

      Брат вскинул на нее глаза, блестевшие такой злостью, что Лукреция даже отшатнулась. Но почти сразу взгляд смягчился, а вот в голосе злость осталась.

      – Он отказался от меня!

      – Кто?!

      – Отец! Я не Борджиа! Он объявил, что я сын какого-то… Доменико д’Ариньяно, о котором никто даже ничего не может сказать!

      – Не может быть! Отец всегда говорил, что ты настоящий Борджиа.

      – Иди! Иди, спроси у него! Сегодня подписал буллу о том, что я сын Ваноцци Катанеи и Доменико д’Ариньяно, служителя церкви.

      Лукреция действительно растерялась. Отец не мог сделать такого, просто не мог! Он всегда считал Чезаре своим сыном, конечно, было заметно, что Папа любит Джованни больше, чем Чезаре. Но чтобы отказаться…

      Вдруг она решительно вскочила:

      – Я сейчас… я сейчас спрошу… не может быть, чтобы это было так!

      Лукреция бросилась к отцу, но сразу поговорить с понтификом не удалось, тот был в кабинете. Пришлось остановиться у двери, ведущей в его личные покои, и немного подождать. Вернее, ждать пришлось довольно долго, Папа совещался с кем-то из кардиналов по нескольким весьма важным вопросам.

      Девочка сокрушенно вздохнула и, скучая, прислонилась к стене. Уйти, чтобы прийти позже? А вдруг совещание сейчас закончится? Потом отца могут отвлечь другие дела, и до