Кровь и пепел. Наталья Павлищева

матрасы. Отчетливо пахло деревом и церковью, это запах ладана. Меня уже отпевают?! Но я же жива, определенно жива!

      С перепугу я уселась, невзирая на боль в боку. Нет, слава богу, не в гробу и не в церкви, просто в деревенской комнате, в углу крохотная лампадка перед образком, свет только от нее, и кто-то похрапывает, голос, похоже, женский.

      Фу… значит, не настолько угробилась, даже не в больнице. Тюфяк под боком приятно пах сеном, где-то далеко лаяла собака… Тихо, мирно, деревня, одним словом. А может, это как раз то, что мне сейчас нужно, чтобы успокоиться? Вяло протекла мысль: что с машиной, но думать об этой груде железа (иначе и быть не могло после лобового столкновения с грузовиком) не хотелось. Глаза закрылись сами по себе…

      Над ухом раздается незнакомый голос:

      – Вроде ровно дышит…

      Ему отвечает другой:

      – А то? Воинтиха свое дело знат…

      Что это за говор? Я вроде за Кольцевую-то едва выехала.

      С трудом разлепив глаза, обнаруживаю перед собой милое девичье личико, девчонка крепкая словно репка, кровь с молоком и через плечо на грудь толстенная коса. Вот это да, я таких кос живьем не видела!

      – Привет… Где это я?

      Девчонка звонким голосом с удовольствием сообщает:

      – Дома.

      – Где?!

      – Дома, Насть, ты че, дом не узнаешь?

      Так, все-таки с головой у меня не все в порядке, удар грузовика был слишком сильным, недаром при малейшем движении перед глазами начинают летать черные мушки… Я прикрываю глаза, и девчонка, видно решив, что мне худо, сообщает кому-то:

      – Снова в беспамятство впала.

      – Пусть поспит, Воинтиха сказывала, ей спать ноне надо. После оклемается…

      Я с трудом переворачиваюсь к стене, решая про себя, что оклематься не мешало бы, потому что окружающее на мой дом не похоже ни в малейшей степени. Вдруг меня осеняет: девчонка имела в виду свой, а не мой! Но додумать не успеваю, в помещение кто-то входит, и мужской голос заставляет меня еще старательней прикидываться спящей. Вернее, не столько голос, сколько то, что он произносит:

      – Я к Юрку кобылу перековать, и сразу поедем.

      – Дяденька Федор, Настя глаза открывала, только не узнала никого. Ноне снова заснула.

      – Эх, беда… Ничего, вы ее не троньте пока, Воинтиха сказывала, такое от удара может быть. Оклемается наша Настя, всех вспомнит…

      Девчонка обрадованно соглашается:

      – Вспомнит, бог даст, вспомнит. А кобылу, что Настю опрокинула, зарежут?

      – Тю, глупая! С чего кобылу-то резать?! С кем не бывает, испугалась малость, взбрыкнула.

      Девчонки ушли вместе с мужиком, обещавшим, что Настя все вспомнит, а я осталась соображать. Вдруг меня осенило: я сплю. Конечно, я просто сплю! Но хотелось бы уже проснуться. Рука сама потянулась за что-нибудь себя ущипнуть. И тут…

      Хорошо что в комнате никого не было, потому что ужас подбросил меня в сидячее положение, невзирая на боль в боку и голове. Нога, за которую я попыталась ущипнуть, была не моей! Нет, она вполне адекватно отреагировала