Пожар миров. Избранные статьи из журнала «Возрождение». Владимир Николаевич Ильин

поколениям людей элиты завещание спасительной гордости и спасительного презрения к мусору, независимо от его социально-политической окраски:

      Ты должен быть гордым, как знамя;

      Ты должен быть острым, как меч;

      Как Данту, подземное пламя

      Должно тебе щеки обжечь.

      Всего будь холодный свидетель,

      На все устремляя свой взор.

      Да будет твоя добродетель —

      Готовность взойти на костер.

      Быть может, все в жизни лишь средство

      Для ярко певучих стихов,

      И ты с беспечального детства

      Ищи сочетания слов.

      В минуты любовных объятий

      К бесстрастью себя приневоль,

      И в час беспощадных распятий

      Прославь иступленную боль.

      В снах утра и в бездне вечерней

      Лови, что шепнет тебе Рок,

      И помни: от века из терний

      Поэта заветный венок.

      Поэт по-гречески значит «творец». И это – имя Божие, на горе обскурантам.

      Из всех социализаций, коллективизации, из всех нечестивых и бесчеловечных процессов деперсонализации, пожалуй, самым нечестивым и бесчеловечным придется признать идущий уже с первых времен христианства процесс деперсонализации и коллективизации, возникший в Церкви и дошедший до лозунга: «Не частный человек, но общество» (non singulos homines, sed societatem). Этот лозунг учитывается в конечном, эсхатологическом счете как утрата личного бессмертия. В Православии, ему, однако, противостоит идея «Вечной памяти».

      С особенно острой критикой этого типа «социализации» выступил H.A. Бердяев в своей прославленной книге «Я и мир объектов». Если бы автор этого труда захотел быть последовательным, то он мог бы без особых затруднений показать связь нового социализма и нового коммунизма с этими деперсонализирующими процессами внутри христианской Церкви. Мы имеем здесь главным образом в виду появление идей бесчеловечного Бога и безбожного человека. И это в такой степени, что нынешние формы коллектива, антитворческого антиперсонализма и обскурантизма надо приписать в их генезисе главным образом этому коллективистическому и антиперсоналистическому вырождению и декадансу внутри Церкви, что органически связано с оскудением любви и святости, даже с нарастающей уже давно ненавистью к духу любви и подлинной святости.

      Добивавшийся с таким упорством примирения католичества с протестантизмом, Лейбниц оказался совершенно нечувствительным к этой теме. Здесь у него настоящее «слепое пятно», «слепая точка». Равным образом, сделав свое гениальное открытие, чрезвычайно важное не только математически, но и метафизически, Лейбниц и не догадался применить его к таинственной сфере возрастания и убывания личного духа – то есть к величайшей ценности, ради которой совершилось воплощение и искупление. Но чтобы постичь это, для подобного рода разработки духовной тематики и духовного учения о персоналистических ценностях, об их нарастании и их убывании было