Женька и миллион забот. Лариса Ворошилова

встряхнулся:

      – А, гори все синим пламенем, – он плюнул на ладошки и с азартом растер. – Делай, что хочешь? Ну, так я тебе вот что скажу: она у меня не то, что через две недели, она у меня через три дня будет счастливая до невозможности, не будь я ангелом-хранителем! И плевать мне на правила! Теперь я – сам себе правила!

* * *

      В редакции рекламной компании царила оживленная суматоха. Накрывал столы, сдвинутые вместе в самом центре маленького, полуподвального помещения. Обычно здесь сидело всего четыре человека, а сейчас собралась целая орава. Кто-то перетаскивал с места на место стулья. Девчата нарезали всякие вкусности, еще пятнадцать минут назад принесенные из магазина, расположенного через дорогу. И всем естественно не терпелось поскорее сесть за стол, выпить и закусить.

      Повод был, даже целых три. Во-первых, День Первомая, который с советских времен еще никто не отменял. Как ни крути, а народ праздники любит, уважает и обязательно справляет независимо от средств, возможности и занятости. Во-вторых, вся контора «сидела на коробках», собираясь перебраться в более просторное помещение, можно даже сказать «офис» в самом центре города в одном из престижных деловых зданий. Уж это обязательно надо было отметить. В третьих, близилось лето, а лето у нас, как известно, один сплошной праздник. И, в-четвертых, Евгения Костырина, художник-дизайнер, собиралась в отпуск, да не просто в отпуск, а в Америку. С Америкой история была такая: одна бывшая русская дама, вышедшая замуж за американца, познакомилась с тамошней дамой, незамужней, и запудрила той мозги насчет того, как в России хорошо и здорово, а та возьми, да отправься в эту самую Россию слегка развлечься, а поскольку… ай, да что это я? Потом расскажу.

      Худощавая, черноволосая Женька развернулась и чуть было не столкнулась с Татьянкой, которая, водрузив на пышный бюст огромное блюдо с тяжелым тортом, величественно, точно линкор, проплывала мимо. Женька поднырнула под блюдо и облегченно вздохнула, почувствовав, что опасность миновала.

      Телефон зазвонил как всегда – некстати. Кто-то тут же отреагировал.

      – Женечка, это тебя!

      Женька с трудом протиснулась между шкафом и столом, рискуя снести тарелку с нарезанной тонкими ломтиками колбасы. И только собралась походя слямзить один из них, как получила нагоняй от бдительной Верочки:

      – Ну, ты, виновница, а ну-ка руки прочь…

      – Ой-ой-ой, какие мы строгие!

      – Женька, ну ты идешь? Человек же ждет! – кричала Валентина с другой половины комнаты, призывно потрясая телефонной трубкой над головой.

      – Женечка, у тебя что, кавалер завелся, да? – поинтересовалась любопытная Раиса, чей острый носик то и дело совался в чужие дела. Она раскладывала домашние огурчики по тарелкам – такие крохотные, аппетитно-зеленые, с нежными пупырышками, что если бы даже у нее никаких других достоинств и не имелось, за одни эти огурчики Раиску стоило терпеть в коллективе, но, конечно же, достоинства у нее